Наугад

Ande

Женившись, многие парни приобретают некую вальяжность, и корпулетность. Сурков лишь стал суше и плечистей. Да и то. Он как электровеник носится по Питеру, останавливась лишь изредка, вот как сейчас. А в остальное время, он устраивает их с Иркой быт, и учится. В отличие от прошлой жизни, он учится всерьез. И даже что-то там творит архитектурно. Заодно собрался построить дачу среди сосен и дюн. Купил участок, с видом на залив и форты Кронштадта. И заявил, что у моих детей, пацаны, будет офигенская дача. Я сам ее спроектирую. Нанятая бригада подготовила участок к строительству,

летом он намерен приступить.

— Смотреть противно, какой ты довольный! — поздоровался Сурков.

— Садись, Сурков, поделись, тем что гложет. Мне тебя конечно не жалко. Но, все не чужим в плечо плакать.

И мы выпили за встречу. Не откладывая, Серега рассказал, что Фред привез документы. Вот, для тебя, папка. Он официально оформил тебя, меня, себя и Игоря, бригадой, что аккордно установила локатор на аэродроме Кизил-Арвата. Типа шабашников. Тебе открыт счет в сберкассе. Здесь, на Грибоедова, вот адрес. Туда тебе деньги перечислили в пятницу. Четыре семьсот. Фред говорит, что Дух достукается до ОБХСС. А так вопросы снимутся. Еще он говорит, Дух, ты на него орал так, что он все забыл.

— Херня, Серег. Я, просто, ему сумку с долларами отдал. Он и поблек, умишком.

Сурков легко и весело засмеялся.

— Да я знаю. Решил с ним поделиться?

И я ему коротко пересказал, все, что мне поведал Фред. И свои мысли и выводы по этому поводу.

— Так что, Серег, лучше его иметь в подельниках, я думаю. Он тебе сказал, что у тебя треть? Сколько, кстати там все-таки было?

— Три сто. Он обещал, что в ближайшее время наше будет в Хельсинки, у Оскара, как ты и просил.

— Говнюк этот Фред. И спасибо, Серег. Я тебя еще и не поблагодарил, толком.

— Это было не трудно — снова засмеялся Сурков- я Обросовским сказал, что главное не орать, и не дергаться. Да и вообще, брось, Колян. Если б не ты, я бы даже не знаю, что сейчас делал.

— А что ты сейчас делаешь?

— В том то и дело что ничего! Знай учись, да с женой гуляй. Правда, в последнее время, все больше дома сидим. Кино всякие смотрим.

— И ты, Сурков, просто сидишь дома с Иркой?

— Нет, я иногда встаю, выхожу из дома и еду сюда. Иду к тебе в квартиру, и, не обращая внимания на звуки из спальни, ворую пару бутылок пильзенского из холодильника.

— А потом?

— А потом уезжаю. — пожал плечами он.

— То то у меня жратва быстро кончается. А ты, оказывается, в тайне от жены, жрешь сало.

— Сервелат. Откуда у тебя сало? Как повелся с этой Викой, в холодильнике один изыск. Никакой нормальной еды.

— Зато она борщ не варит!

— Хе, Дух. Это обязательный этап.

Ирка, выйдя замуж, решила готовить сама. Сурков подарил ей красивую поваренную книгу. Она захотела побаловать его борщом. Он так хвалил то, что получилось, что она в другой раз накормила и нас с Викой. Ярко-красное варево оказалось не то чтоб не съедобно. Но, почему то, после дегустации разговор пошел о вампирах, кровавых ритуалах, и расчлененке. Насколько я понял, и Фред угодил под раздачу. Готовка девчонок эпична.

Видя Иркины экзерсисы, Вика, однажды, решила сварить утреннюю овсянку. Я потом отмывал кастрюлю долотом.

И сразу было очевидно, что каша получилась эпохальная. Съев лишь ложку, я мгновенно осознал суть истории славянских народов. Даром что у Виктории мама полутатарка.

— Сурков, а может попробуешь с Иркой поговорить? Объяснить, что лучше начать с яйца вкрутую.

— Мне, Дух, больше нравится приходить к тебе, и есть твою еду.

— Ну зачем же так утруждаться? Объясни жене, что её гениальный борщ требует легких улучшений. Мясо там, попробовать варить часа три, а то и больше. Свеклу тоже. И обжаривать лук, Сурков!

— Откуда знаешь?

— Если бы ты, Серега, прочитал справочник по древнешумерскому языку…

Сурков закурил, а потом разлил по новой.

— Лучше скажи, Душина, какие планы на лето?

— Да никаких. Буду за тобой присматривать. А то вляпаешься еще куда. Думаю, вот, на недельку Вику к бабушке свозить. На Кубань.

— Эх, Колян. Ты уверен что Вике это нужно?.

— Да она сама не знает, что ей надо!

— Ну, Дух, она же не виновата, что ты тупой!

— Хоть раз в жизни, Сурков, ты можешь встать на мою сторону?!

— Но я же не виноват, что ты все время не прав!

— Дальше, Сурков, пьём молча.

— Нет постой. Поясни, картошку её копать заставят?

— Ты с какой пальмы слез? Картошку копают в конце лета. Максимум, Викуню заставят полоть свеклу. Там это называется «сходить на бурак». Отличный загар.

— Главное- помни, как только речь пойдет о картошке…ну, я тебе говорил, резкими рывками, сбивая прицел…

— Ты, как женился, стал каким то лиричным, Сурков. Не забывай, мы русские мужчины. Пугаем лошадей и поджигаем избы. На радость девушкам. А там уж как выйдет.

— Да понятно. Но сейчас не время. Ирка на нервах. Ну, у них всегда так, беременных. Стараюсь не обострять. Что нам тот борщ? Хорошо девушки вот, в гости напросились. А то она с ума сходит, боится. Ты бы тоже заходил, и Вику бери. Ей веселее. Я все же не могу непрерывно с ней сидеть.

Когда женщины в штыки воспринимают дружеские посиделки мужчин, они не совсем правы. Понятно, что возможно всякое. От стриптизерш, до пропавшего мужа, объявившегося через неделю в Африке, хотя он, всего лишь — " мне нужно после работы на полчасика встретиться с ребятами". Но, вообще то, мужикам иногда нужно просто посидеть, с друзьями. Болтая о совершеннейших пустяках, а то и просто молча. Совсем ненадолго забыв о делах.

И мы с Серегой, не сговариваясь, решили ничего не обсуждать. Ни внезапно свалившиеся деньги. Ни вполне прозрачный намек- просьбу Фреда быть осмотрительней. Успеем еще. Вместо этого мы пересмеивались, и трепались про Иво.

Став секс- символом нашего, как минимум, потока, он трусливо не стал пожинать плоды. Это только пубертатным юношам кажется что много мечтающих о тебе девушек — это хорошо. Иво опытный, и ушел в глухую конспирацию. И мы гадали с Сурковым. Это отказ от женщин? Или наоборот, он к ним всем благосклонен, но по очереди, и в тайне? Если второй вариант, то скорее всего, Ивика скоро кастрируют публично. Потому что женщины не могут не хвастаться.