Наука успеха
Шрифт:
Меня вызвали на ультразвук, и, пока лаборантка проводила обследование, я увидел результаты в ее взгляде. Время от времени я задавал ей вопросы, но она мягко уклонялась от них, отвечая «я не знаю» и иногда добавляя «нам придется подождать, пока придут результаты от рентгенолога». Я подумал: «Похоже, ее специально научили так отвечать, она же имеет дело со всеми этими людьми, которые проходят биопсию и ждут оглашения своего смертного приговора».
Она упорно избегала очевидного ответа, и сердце у меня колотилось все сильнее и сильнее.
Врач,
Возможно, вы знаете по себе, что от подобных новостей замирает и сжимается сердце.
Я рассердился, огорчился, растерялся. Я бродил по городу в оцепенении. Я встречал улыбающихся людей, но все они, казалось, где-то очень далеко. Я был наедине со своей проблемой.
Прошло несколько часов, назначили время операции. Еще несколько часов, и я лег под нож хирурга.
Я очнулся после операции – голодный, ошалевший от наркоза.
Но голод вскоре уступил место жуткой усталости. Меня напрочь вымотало беспокойство, не говоря уж о последствиях операции. Едва я добрался до дому и рухнул в постель, ослабевший и подавленный, мне позвонил уролог.
Сердце забилось где-то у меня в горле. И снова начало сжиматься.
– Алло, – прошептал я.
– У меня для вас хорошие новости, Исайя. Только что пришли снимки. Никакого распространения нет. Я думал, вам захочется это узнать, прежде чем вы отправитесь спать.
И я подумал: «Спасибо тебе, Господи, спасибо тебе, Господи, спасибо тебе, Господи Иисусе, и всем ангелам Твоим».
На протяжении двух недель я всячески избегал реальности. Принимал обезболивающие. Запоем смотрел телевизор. Заказывал пиццу. Моя нормальная жизнь, полная ответственности, работы, поручений и повседневных дел, куда-то уплыла и забылась.
Анальгетики закончились как раз тогда, когда я уже стал привыкать к этому новому коматозному стилю жизни.
Привет, реальность! Привет, странный новый мир!
Все казалось таким незнакомым. Я очутился на неведомой территории.
Во мне что-то переменилось. Что-то важное.
Кем я теперь должен быть?
Постепенно приподнялась та завеса, которую я старательно ткал вокруг себя все эти годы. Сами знаете, о чем речь – обо всех тех иллюзиях, которые мы сами себе создаем, чтобы защититься от жизненной правды и от низменной составляющей своей натуры. Завеса поднялась, и я с полной ясностью увидел собственную жизнь такой, какая она есть.
Не той, которой жил в своем представлении.
Не той, которую я показывал другим на работе или в фейсбуке.
Не той, которую конструировал в своем воображении так долго, что поверил в ее реальность.
Я увидел свою настоящую, подлинную, неприглядную
Я медленно осознал, что годами гнался за иллюзиями, словно следуя написанному для дураков руководству по достижению фальшивого успеха. И чего же я добился в этой погоне? Все, что делало меня мной, теперь казалось столь же долговечным и значительным, как песчаный замок на самом краю морского берега. Все это было не важно.
Мне вдруг стала вызывающе очевидна поверхностная природа всех моих отношений с другими. Это бросилось мне в глаза сразу же. На самом деле мне не нравился и меня не восхищал никто из моих так называемых друзей. И мне подумалось: «Вся моя жизнь – ложь, в самых разных смыслах».
А потом я увидел, насколько ложным, подобным шутке, был мой выбор профессии.
И я подумал: «Эта работа – вовсе не мое». Это не то, что я хочу делать в жизни. Это не то, для чего я предназначен.
Столь же смехотворным мне представился мой «здоровый образ жизни». Насколько здоровой может быть фальшивая жизнь? Сколько здоровья и энергии я тратил на то, чтобы воплощать всю эту ложь?
Ложная личность. Ложное «Я».
Все эти обманы и фальшивые личины моей жизни чередой прошествовали передо мной.
Каким притворщиком я стал! Хуже того, я стал ходячей катастрофой.
Сущей катастрофой были мои отношения с ближними. Половина из этих отношений поблекла, отодвинувшись куда-то на задний план, а вторая половина с самого начала была совершенно фальшивой. Связи, когда-то выстроенные на основе общих ценностей, были крепки благодаря своей осознанности, но теперь оказались расшатанными, неопределенными, поверхностными.
Я больше не проявлял избирательности касательно того, кому отдавать свое время и свою энергию. Наоборот, я стал совершенно пассивен, впуская в свою жизнь всё и всех.
Моя карьера тоже была настоящей катастрофой. Я-то думал, что заработал на работе титул неприкасаемого. Полагал, что стал незаменимым. На самом же деле мой наниматель готов уже был отпустить меня восвояси после того, как я просидел на больничном всего три недели. Мое выживание полностью зависело от него. Я ничем не обладал и всем был должен.
Когда-то, учась в университете и выступая в Первой лиге Национальной ассоциации студенческого спорта, я хвастался, что у меня олимпийское здоровье. Теперь же оно у меня было в лучшем случае средненьким – благодаря неразборчивости в еде и привычке каждый вечер выпить по паре пива с ребятами.
Я перестал проявлять благоразумие и прагматизм. Вместо этого я вечно витал в облаках. Я предпочитал избегать реальности. Я сторонился малейших намеков на личную ответственность, потому что всегда был уверен: обо мне позаботится кто-то еще. Разумеется, такая жизнь не влекла за собой никаких серьезных последствий. А даже если бы влекла, я моментально мог бы все переменить, если бы по-настоящему захотел.