Наукоград:авария
Шрифт:
Силану Давидовичу понадобилась минута, чтобы придти в себя после некоторой неловкости от несвоевременного звонка отца Мефодия. Причина неловкости крылась в том, что Силан Давидович знал об осведомленности своих подчиненных относительно его совместных походов со святым отцом в сауну Синюгина, знал, но не мог прервать своего знакомства с батюшкой - близость церкви к научным и околонаучным делам всячески поощрялась Синюгиным, и, что важнее, губернатором Раскатовым.
– Террористический акт, - резко вставил Егор Кузьмич, - направленный на дестабилизацию обстановки в городе и панику.
– Да кому это нужно?!
– вспылил вдруг главный теоретик, самый молодой из присутствующих, хотя и ему уже перевалило за сорок. Он был из того потерянного для науки поколения людей, начало самостоятельной жизни которых совпало с ползучей капитализацией общества. И только единицы не ушли в коммерцию. Тенгиз был среди них.
– У нас нет нью-йоркских небоскребов, и президент не в нашем городишке заседает, - продолжил Гелиани.
– Не так вы запоёте, молодой человек, если это случится.
– А когда этого можно ожидать?
– несколько испуганно спросил Федор Игнатьич, старейший хранитель спецматериалов на установке.
– А тогда же, когда и удара молнии во время грозы - в любое время, - Егор Кузьмич почувствовал возможность показать этим технарям, что не только они все знают.
– Вероятность попасть под удар молнии - десять в минус шестой, т.е. один раз за миллион лет, - ехидно вставил Гелиани.
– Не время для шуток, товарищ, - отреагировал фээсбешник.
– Это - не шутка. Это - факт. И я Вам не товарищ, - отпарировал теоретик.
Егор Кузьмич смолчал, директор осуждающе посмотрел на Гелиани. Тот не отвел глаз, и даже чуть вскинул голову, как бы показывая готовность отстаивать свои утверждения.
– А у Потапова в прошлом году дядю убило молнией, прямо на улице, - не к месту вставила Любовь Сергеевна..
– Что же мы можем предпринять? - спросил директор. Этот вопрос предназначался, прежде всего, Егору Кузьмичу.
– Предпринимать будем мы... Повторяю - мы! А к вам, ко всем одна просьба - ни слова никому, особенно своим женам...
– А любовницам можно?
– не удержался поёрничать Тенгиз.
Егор Кузьмич нехорошо посмотрел на него, и сказал в сторону директора:
– Таким легкомысленным людям вроде бы не место на серьезной и опасной установке, Силан Давидович. И прошу больше меня не перебивать!
– Продолжайте, Егор Кузьмич, мы слушаем, - примирительно заметил Федор Игнатьич и неприязненно взглянул на возмутителя спокойствия.
– Значит, никому ни слова. И быть предельно внимательными ко всему, что происходит около установки. Около здания установки будут наши люди, с красной повязкой на левом рукаве. Не обращайте внимания на них. Как будто их нет...Понятно?
– Все понятно. Егор Кузьмич, - ответил за всех Селезнев. Егор Кузьмич ушел, попрощавшись только с директором. Силан Давидович попросил остальных задержаться.
– Да, история не из приятных... Но я так понимаю, нам нужно проверить, все ли готово на случай... не дай Бог этому случиться ... на случай какой-либо неприятности так, как это предусмотрено в ваших инструкциях.- Так, Рудольф Ефимович?
– Безусловно, Силан Давидович. Проверим и наличие средств пожаротушения, и антидотов, структуру связи и оповещения, готовность дозиметрической службы и другое. Все, что нужно по соответствующим инструкциям.
– Хорошо. Впрочем, ничего хорошего... Да... В понедельник начинается конференция, вы прекрасно знаете, по случаю юбилея нашего первого ЛЯРа. Надо действовать так, чтобы никто из гостей, особенно иностранных, не заметил беспокойства и чрезмерной озабоченности.
– Силан Давидович, а может быть отменить празднества? Ну, например, сообщить, что установлен карантин?
– серьезно предложила Любовь Сергеевна:
Гелиани, улыбнувшись, поддержал:
– Неожиданная вспышка чумы - и все в порядке!
– Тенгиз, я искренне вас уважаю как теоретика и умного человека, но нельзя же быть настолько легкомысленным!
– Силану Давидовичу было не до шуток:
Гелиани продолжал паясничать:
– Между прочим, бабушка называла меня "умный дурак".
– Во-во! Это очень метко. Но какая чума?! Какой карантин?! Это ребячество. Конференция должна состояться. Рудольф Ефимович, а установка сейчас на мощности?
– В соответствии с планом. Сейчас эксперименты ведут французы, помните, те, что в прошлом году договорились с Вами на японском симпозиуме?
– Французы французами, а реактор лучше остановить на время конференции. Или даже раньше. Сейчас?
Рудольф Ефимович возразил:
– Если остановим сейчас, это, во-первых, уже будет подозрительно, а во-вторых, насколько я понимаю, у французов пропадут все их измерения за последнюю неделю, Предлагаю остановить реактор завтра, в субботу, часов в 6. Французам не будет накладно.
Силан Давидович согласился:
– Так и действуйте. Как говорится в поговорке: "Надейся на лучшее, а готовься к худшему".
– Да бред это все! Выдумки кагэбешников!
– выкрикнул Гелиани.
– Кагэбешников давно нет, Тенгиз. Теперь другое время.
– Федор Игнатьич, хранитель спецматериалов, был как всегда в состоянии человека, который должен попасть на другой берег быстрой реки, но плыть боялся. Он с грустью вспоминал время своей молодости и в тоже время покорно подчинялся новым правилам жизни.
Силан Давидович поддержал его:
– Мы не имеем права не доверять тем, кому поручено обеспечивать безопасность. Ну, мы все обсудили, можете расходиться по своим местам.