Наварин (Собрание сочинений)
Шрифт:
– Ваше величество, вопрос о наследстве решался бы легко, будь в Турции два Константинополя: один – вам, другой – нам! К сожалению, Константинополь один. Что же касается Высокой Порты, то не забывайте, что она "умирает" уже несколько веков и до сих пор жива!
– Тогда ее следует побыстрей добить, дав свободу угнетенным христианам! – встал с кресла Николай, давая тем самым понять, что аудиенция окончена. Было совершенно очевидно, что британская миссия в Петербурге терпит полный крах. Веллингтону было предложено подписать Петербургский протокол о примирении греков и турок, суть которого заключалась в признании Греции автономным государством, но с уплатой ежегодной дани султану. Веллингтон запросил время посоветоваться с Лондоном. Николай,
– Дело важное советуйтесь!
Как показало время, в этой партии император Николай переиграл герцога Веллингтона. Россия все больше и больше втягивала Англию в решение греческого вопроса, от которого последняя открещивалась, как только могла.
Следом за англичанами отправились "прощупать" Николая в балканском вопросе и австрийцы. Российский император, однако, ответил на все попытки эрцгерцога Фердинанда Эсте, коснуться этой темы, молчанием. Австрийцы тоже ушли ни с чем.
Говорят, английский король Георг Четвертый, получив письмо Веллингтона, воскликнул в сердцах:
– Русский царь задирист и упрям, хлопот с ним все будет много! Пусть Каннинг взвесит все "за и "против" предлагаемого протокола. Сейчас нам главное выждать время!
Австрийский канцлер Миттерних, узнав о ходе переговоров в Петербурге, был огорчен не менее короля английского:
– Русский император не может навести порядок среди собственных офицеров, а уже тщится решать судьбы Европы! Какая глупость и какое тщеславие! Он даже не понимает, что балканский вопрос будет решаться не в Петербурге или Лондоне, а в Вене!
Послу России в вене графу Дмитрию Татищеву он кричал, брызгая слюной:
– Священный континентальный союз, на котором покоилась тишина, и благоденствие Европы, отныне перестал существовать! И все это по вине Петербурга!
Понять неистовство Миттерниха было можно. В активизации русской внешней политики австрийский канцлер зорко усмотрел смертельную опасность для Австрийской империи.
Балканский клубок наматывал на себя одну интригу за другой. Политический барометр указывал приближение бури.
Вот уже пять лет в ущельях Пелопоннеса и Аттики гремели выстрелы, потоками лилась невинная кровь. Еще весной 1821 года, когда по всей Греции зацвели оливковые сады, земля древней Эллады поднялась против турок. Отчаянно сражались греки с турками и на море. Флотилия отчаянных корсаров с островов Идра, Специя и Псара под началом Якова Томбазиса и Андрея Миаулиса дерзко подстерегла десантную флотилию Халил-бея, доставлявший янычар в Грецию. Несмотря на малые силы и противный ветер, греки отважно вступили в бой, атаковали и наголову разгромили турок. Остатки неприятельского флота бежали, но видимо, бог в тот день был все же на стороне греков, и остатки флота поглотил внезапно налетевший шторм. Лишь несколько избитых судов добрались тогда до спасительной Александрии. А вскоре новая удача: дерзкой атакой брандера был взорван двухпалубный турецкий фрегат, опрометчиво зашедший в Патрасский залив пополнить запасы воды. Это был уже вызов. В ответ в Константинополе и других городах Турции начались погромы христиан. Греков, армян и славян вырезали тысячами. С особой жестокостью убивали православных священников. В Константинополе озверевшей толпой был растерзан Вселенский патриарх. Его обезглавленное тело, спустя несколько дней, обнаружили в море греческие рыбаки и отвезли в Одессу, где мученик за веру и был похоронен при огромном стечении народа.
Чтобы задушить восстание, султан бросил к побережью Греции свой линейный флот. Битва за Эгейское море только начиналась.
К концу первого года борьбы отважные инсургенты освободили от захватчиков почти всю страну. Впервые за много веков греки стали хозяевами своей земли.
В январе следующего 1822 года национальное собрание официально провозгласило независимость страны и приняло конституцию.
В Константинополе, однако, мирится с потерей столь обширного и богатого пашалыка не желали. Но собственный сил для подавление столь обширного мятежа султан Махмуд Второй тоже не имел. Янычары, бывшие на протяжении столетий надеждой и опорой Османов, ныне воевать не желали. Большинство из них давно обзавелись всевозможными лавками, удачно торговали и богатели, а потому умирать за величие Порты им никакого резона не было. Зачем утруждать себя ненужными опасностями, когда можно ограбить собственных единоверцев, отбирая все, что приглянулось. Они бесчинствовали на базарах и улицах, горланили, требуя от султана своей любимой бараньей похлебки.
Султан Махмуд II
– Эти ненасытные еничери ныне больше страшны для меня, чем для врагов Блистательной Порты! – говорил Махмуд в узком кругу преданных вельмож, и в словах его была горькая правда.
Махмуд еще слишком хорошо помнил, как разъяренные янычары в один день сбросили с трона его дядю султана Селима. Тоже самое они могли в любой момент проделать и с ним самим
– Положение мое хуже самого ужасного! – печалился султан Махмуд. – У меня нет войска, чтобы удержать в повиновении восставшие пашалыки! У моих ног вся вселенная, но я бессильный заложник в руках обстоятельств!
И тогда Махмуд обратился за помощью к своему могущественному вассалу – египетскому паше Мухаммеду-Али, властителю умному и беспощадному. В награду за покорение Греции обещаны были ему Сирия и Крит. Мухаммед уже давно (и это не было ни для кого секретом) мечтал отложиться от Высокой Порты и стать египетским падишахом. Унижаясь перед своим всесильным вассалом, Махмуд понимал, что отныне тот будет говорить с ним уже на равных. Это таило неисчислимые беды в будущем. Но иного выхода у султана все равно не было…
Тем временем по всему Эгейскому морю гремели бои. Возглавивший объединенный корсарский флот Андрей Миаулис [1] разбил эскадру капудан- паши Хозрева на рейде острова Псара, прогнал турок от острова Самос и пожег египетские суда у Самоса и Кандии.
Султан был разъярен. Он сослал в ссылку неудачника Хозрева и призвал к себе более удачливого тунисского разбойника Кары-Али.
– Жалую тебя капудан-пашой, шубой и гаремом! – объявил султан. – Но наведи порядок в Эгейских водах!
1
Миаулис Андрей Вокос (1772–1835 гг.) с детских лет плавал простым матросом на торговых судах, быстро разбогател. С началом восстания вооружил на острове Идра собственное судно и воевал в составе идриотской флотилии наварха Томбазиса. Позднее сам возглавил эту флотилию. Одержал ряд побед над турками. После установления греческой независимости, командовал эскадрой регулярного флота. Активно участвовал на стороне оппозиции в гражданской войне. Впоследствии был прощен и руководил восстановлением греческих ВМС.
– Я исполню твое повеление, о, великий из великих! – обещал новый капудан- паша. – Клянусь тебе, сосредоточие силы и мудрости, что я вычищу море или погибну за твою славу!
Самосское сражение 5 (17) августа 1824 года.
– Я верю, что ты сдержишь свое слово! – кивнул султан белоснежным тюрбаном. – Ступай и да пребудет с тобой милость Аллаха!
В навершье султанского тюрбана хищно сверкнул огромный солитер.