Наваждение генерала драконов
Шрифт:
Я попыталась отойти от окна, но проклятый бантик зацепился за здоровенный гвоздь, торчащий в подоконнике.
"Лучший трактир, говорили они" — проворчала я и дернула его, оторвав с концами.
Пожав плечами, отцепила бант от гвоздя и выкинула в окно.
Одной проблемой меньше. Платье от этого только выиграло.
Плеснув в лицо воды, взбодрилась и поспешила к брату.
***
В зале стало оживленнее. Ульви сидел за дальним столом и уже активно работал ложкой. Заметив меня, он помахал рукой и указал
Утка. Картофель. Тушенная в горшочке капуста. Жареные кабачки и сырая морковь.
— Овощи тебе, — брат подвинул ко мне тарелки. — Ешь хорошо, выезжаем на рассвете. Лошадей нам сменят. А чего с меня денег за эту трапезу не взяли?
— Да так, — я схватила ложку и загребла капусты. — Хозяин — маг. Вот как свой своего бесплатно и угостил.
— И за корзину в дорогу монеты не взял, — Ульви прищурился.
— Он проникся моей душевной чистотой и сделал красивый подарок...
— Оскорбил?
— Нарвался на распрекрасную меня и откупился провизией.
Ульви хрюкнул в кружку с морсом, но дальше расспрашивать не стал. Слишком хорошо меня знал.
Подняв голову, снова поймала на себе пристальный взгляд угрюмого сероглазого генерала. Он сидел за два стола от нас и даже не делал вид, что его интересует ужин.
Поняв, что я его заметила, мужчина поднялся и вышел из трактира.
Чего хотел? Неясно.
Как и сказал Ульви, в дверь моей комнаты постучали на рассвете. Мама властно содрала с меня одеяло и объявила подъем. Она и без Токи прекрасно справлялась.
Я еле сползла с жесткого тонкого матраса и разогнула спину.
Кошмар!
Всю ночь проворочавшись я очень долго засыпала и как итог чувствовала себя разбитым корытом. Кое-как умывшись и натянув вместо нового вчерашнее зеленое дорожное платье уже без банта, выползла в коридор с узелком и натолкнулась на такого же помятого несчастного брата с мешками под глазами.
Словно два умертвия мы поковыляли по лестнице. Забрали у до противного счастливого и бодрого владельца трактира корзинки с едой. Поморщились и выползли на улицу.
Холодный ветер немного взбодрил. Вокруг пахло свежестью и травой. На ботинки оседала роса.
Наш кучер вывез карету и выдвинул лесенку. При этом он довольно щурился и с аппетитом уничтожал пирожок с картошкой.
Скривившись, я залезла внутрь и, поставив нашу снедь на пол, откинулась на спинку. Рядом лежало серое шерстяное одеяло. Развернув его, укуталась и снова бросила взгляд на возницу. Он ел очередной пирожок. Терпеть не могла таких людей. Солнце еще из-за крон деревьев не показалось, а они уже бодры, веселы и с хорошим аппетитом.
Рядом со мной пристроился Ульви и потянул на себя край одеяла. Укутавшись, опустил голову на мое плечо и нагло засопел.
Мне ничего не оставалось, как ждать замешкавшихся родителей.
Через час мы выехали на тракт.
Доедая без особого аппетита овощи, завернутые в тонкую хлебную лепешку, покосилась на матушку. Она казалась очень бледной. Отец заметно волновался. Ульви тоже постоянно дергал манжеты сюртука. Его отпустила дремота и он все еще не решался приступить к завтраку. Брат следил за состоянием мамы и ему было не до содержимого корзинок.
Все это в целом настораживало. Если мы подцепили в трактире какую-то хворь, то, ох, как несладко нам будет в пути-то. Главное, чтобы не слабость живота. Это же просто ужас.
— Мама, может, тебе водички? — негромко предложил Ульви, увидев, как она морщится, словно ее тошнит.
Я тут же, склонившись, вытащила бурдюк и протянула ей.
— Нет, милая, — она покачала головой, — но что-то я действительно плохо переношу это путешествие. Никогда такого не было.
— Ульви, ты же целитель! — проворчала я на брата.
— Я уже пробовал помочь, — пробормотал он в ответ. — Вроде все прошло, но недуг вернулся. Я не понимаю...
— А я говорила: учись! Не хочешь быть лекарем — твое право! Но для себя... Для семьи! — взволнованная состоянием любимой матушки, я готова была рвать и метать.
— Может, ты и права, — первый раз за все время согласился он со мной. — Вернемся в город, и я подумаю над возобновлением учебы.
— Я тебя вообще не понимаю, сынок, — отец тяжело вздохнул. — Пока мы с мамой еще молоды и полны сил, мы вполне потянем вас с Айлой. Сколько раз говорил: учись. Открывай свой лекарский дом с лавкой. Вставай на ноги! Но ты все мечешься. Тебе магией дано людей лечить, сынок! Разве есть благороднее ремесло?!
— Отец, — Ульви поджал губы, — я хочу чего-то большего...
— Иди в академию магии и учи целительству, — наседала я на него. — Но прежде овладей профессией сам. Чем тебе не "высокое"?
Мама открыла было рот, чтобы что-то сказать, но тут же прижала ладонь к губам. Побледнев, она сдерживала рвотные позывы, и это мгновенно напугало всех нас.
— Возница, остановите карету! — прокричала я и, подскочив на ноги, постучала по небольшому оконцу за своей спиной. — Быстро!
Меня услышали. Снаружи раздался хриплый окрик и лошади сбавили ход.
Мы остановились.
Ульви распахнул дверь, спрыгнул, рывком выдвинул лестницу и помог маме выбраться.
— Папа?! — в моем голосе зазвенел страх. — Ее же просто укачало, правда? — Я взглянула на него с такой надеждой, а у самой руки затряслись от страха. Больше всего в жизни я боялась потерять кого-то из своей семьи. — Пап, ответь!
— Все хорошо, доченька. — Мы выбрались наружу вслед за остальными. — Укачало ее. Как приедем, сразу лекарю ее покажем. И с Ульви я теперь не слезу. Хватит дурить! Пусть развивает то, что ему дано.