Наваждение
Шрифт:
Окончательное заключение должен был сделать патологоанатом, но медсестра с двадцатилетним опытом работы неофициально обмолвилась, что, похоже, поврежден и подъязычный хрящ. Точечные кровоизлияния в глазах могли быть следствием множества причин, но, учитывая повреждения шеи, вполне пристойно было предположить, что причиной смерти стало удушение. Теперь нужно ждать подтверждения врача.
Майло поискал Алтаир-террас в справочнике Томаса и обнаружил единственный квартал, отходящий от северо-восточного конца Бичвуд-драйв и заканчивающийся тупиком. Это было совсем рядом с ранчо, где можно было взять лошадь покататься и куда я заглядывал, когда работал в Западной детской больнице. От Франклин-авеню можно дойти пешком, но квартал зарос лесом и был опасно тихим. Я помнил, как с поворотов тропинки внезапно открывался вид на сухие плоские холмы и надпись «Голливуд».
— Умираю с голоду, — проворчал Майло и заказал по телефону в забегаловке рядом четыре бутерброда с жареным мясом. Я съел один, он слопал два, а последний протянул Таше, которая заметила:
— Обычно я не ем красного мяса, но пахнет очень вкусно.
К семи часам небо стало серым и быстро стемнело. Мы снова погрузили проститутку в машину.
— Я все еще помню вкус того приятного соуса, — сказала она.
— Веди себя прилично, и сможешь рассчитывать на десерт, — хмыкнул Майло.
— Вы так добры, сэр. Я обожаю эту машину!
Я проехал к Бичвуду и остановился в двух кварталах от Алтаир-террас. Майло отстегнул ремень безопасности:
— Пора немного прогуляться.
— Сэр, идти придется в гору. Вы уверены, что справитесь?
— Твоя забота растрогала меня до слез. Пошли!
— Это точно безопасно?
— О чем ты беспокоишься?
— Он может меня увидеть.
— Почему ты решила, что он здесь?
— Так вы меня туда тащите?
— Это чтобы разбудить твои воспоминания.
— Я ведь уже сказала: это точно то самое место.
— Мы еще даже не попали на ту улицу.
— Но это здесь. Я чувствую.
— Ясновидящая?
— У меня бывают ощущения, — сказала она. — В волосах, они вроде как встают дыбом. Это означает, что я получаю послание.
— Пошла из машины.
Один квартал спустя:
— Не могли бы мы по крайней мере идти помедленнее, сэр? Мои бедные маленькие ножки болят.
— Я же предлагал достать тебе тапки.
— С этим платьем? Ни за что! Можем мы просто идти медленнее?
Майло вздохнул и замедлил шаг. Таша подмигнула мне.
Тьма-тьмущая, никаких тротуаров или фонарей, широкая полоса между участками заросла кустарником и старыми деревьями. Силуэт мира.
Таша сказала:
— Вот дом, где была вечеринка, я уверена. Теперь давайте уйдем.
— Говори шепотом.
— Простите. Это дом, где…
— Я тебя слышал. Который?
— Гм… мы еще не подошли.
— Тогда вперед.
Через несколько секунд Таша воскликнула:
— Вон тот! На самом верху!
— Шепотом, черт побери!
— Простите, простите. Но это он, точно.
Рука с длинными ногтями указала на низкую бледную коробку, пристроенную на самом высоком месте тупика.
Майло жестом приказал нам оставаться на месте, а сам прошел мимо трех домов, затем еще мимо четырех и наконец остановился, чуть-чуть не дойдя до цели. Подождал и рискнул на несколько мгновений осветить фонарем фасад.
Пустая стена с одним-единственным закрытым ставнями окном. Слева гараж с дверью из гофрированного алюминия. Цементная дорожка. Над плоской крышей возвышаются ели и эвкалипты, а перед домом — жалкая кривая пальма и покосившаяся юкка.
Майло вернулся к нам.
— Ты уверена?
Таша закивала:
— Абсолютно, сэр. Об эту идиотскую кривую штуку я порвала чулки. А сзади, если вы туда зайдете, хорошо видна надпись, и именно там мы гуляли с Тони, упокой Господь его душу.
Она оглядела дугу тупика.
— Я сейчас начинаю вспоминать. Вон оттуда доносился весь этот вой койотов. Я так испугалась, сэр, ведь было очень темно, совсем как сейчас. Я ненавижу темноту. Пойдемте отсюда?
— Стой рядом с моим напарником и не двигайся. — Майло снова пошел назад, на этот раз поближе к бледному дому.
— Все это карабканье вверх ему наверняка вредно, — заметила Таша, но я не ответил. — Ему надо заниматься физкультурой… Вы так мало говорите, сэр… Здесь так неприятно, тихо и страшно, вы понимаете, что я имею в виду. Как будто кто-то может выпрыгнуть. Как будто что-то… в тишине всегда таится зло. Дьявол любит тишину. Он хочет, чтобы вы думали, что все мило и тихо, и только тогда выпрыгивает и хватает вас. Это плохая тишина. Даже в Фонтане тишина лучше, чем здесь. Когда все куры засыпают, ты можешь слышать, как идет поезд. Я любила лежать в постели и слушать, как идет поезд, и старалась себе представить, куда он идет… Вот ваш друг снова идет сюда; надеюсь, на этот раз он увидел достаточно и мы сможем убраться куда подальше.
Майло был разочарован.
— Не могу сказать с уверенностью, но такое впечатление, что никого нет дома.
— Мои волосы говорят, — заявила Таша, — что это послание от Бога. Давайте уедем отсюда и найдем место, где есть хоть какие-то звуки.
ГЛАВА 33
Пока мы спускались по Алтаир-террас, Майло отдавал по телефону распоряжения относительно графика наблюдений на сегодняшнюю ночь.
У Бичвуда Таша сказала:
— Кажется, ко мне возвращается аппетит. Высадите меня у «Баскин-Роббинс», пожалуйста.
Прежде чем Майло ответил, нас ослепили фары автомобиля. Единственная машина, поднимающаяся в гору с юга.
Майло толкнул Ташу в кусты.
Фары добрались до перекрестка. «Фольксваген» непонятного цвета, трудноразличимого в темноте. Мы услышали скрежет, когда машина свернула на Алтаир-террас.
— У них кончилась жидкость в трансмиссии, — заметила Таша.
Майло выступил вперед, коснулся бока машины, когда она поворачивала, и постучал в пассажирское стекло: одна рука на кобуре, вторая держит жетон.