Наваждение
Шрифт:
Да, Ева, самокритичность — наше все. Ладно, хватить себя угнетать. Надо хотя бы постараться быть к себе добрее, никогда ни к чему хорошему такое не приводило. Я старалась, но что поделать, если в отношении Аяна Неверского чувствовала себя безмозглой медузой. А ведь с бывшим мужем никогда и близко ничего подобного не было. Только с ним. И почему мне кажется, что подобравшись максимально близко к этому мужчине, будто так же максимально приблизилась к краю пропасти? Долой такие мысли! Если станет совсем худо, сбегу обратно в Америку, и дело с концом! Тоже мне, нашла проблему, очнись уже, Ева! Тебе нельзя
И я думала, но вместе с тем думала и об Аяне, о его семье. И чем больше думала, тем сильней хотела узнать о его близких больше, желательно, все, но, естественно, я оставила свое любопытство при себе. Если когда-нибудь доведется узнать, прекрасно, буду очень рада, если нет, значит, так тому и быть.
Больше всего на свете я боялась быть навязчивой в отношении него и потерять эту призрачно тоненькую нить. Я и без того зашла слишком далеко, поселившись здесь, на его территории. Когда я об этом думала, адреналин в крови настолько зашкаливал, что мне попросту становилось дурно, пусть и в приятном смысле этого слова, но все же дурно.
Словила себя на мысли, что меня мотает из крайности в крайность, и принудительно заставила себя не думать об этом мужчине вообще, а лучше начать тренировать спокойствие и самоконтроль. Задумчиво поглядывала на его фотографии, планируя аккуратно утащить из альбома одну и медитировать по ночам, но не стала, оставив этот вариант на самый крайний случай. Все-таки откровенно говоря — я преувеличиваю масштаб бедствия — на самом деле все не так плохо, по крайней мере я могла почти ровно дышать в его присутствии, говорить — даже больше — связно говорить! Не кидаться на своего визави. Мыслить, перечить и выражать свою точку зрения, значит, я ненормальная только в своей голове — не более, с этим можно жить. Осталось напоминать себе об этом почаще.
Мне удавалась не думать об Аяне весь оставшийся день, однако к вечеру я вспомнила, что так и не написала ему ничего в ответ, и поспешила исправить оплошность, отправив короткое, несколько сухое сообщение. Мужчина ответил буквально сразу же и не написал, а позвонил. Сердце зашлось в неистовом беге, я едва с испуга не искупала телефон в раковине. Хорошо, успела его в последний момент перехватить, но вместе с тем пропустила звонок. Невольно вздохнула от облегчения, но Аян не был бы Аяном, если бы не позвонил еще раз. Сначала я замерла, будто кролик, узревший хищника, затем бестолково заметалась по кухне, сама не понимая, что творю, и только выписав себе отрезвляющую оплеуху, встала посреди помещения и на выдохе ответила на звонок. От приятного родного мужского голоса по позвоночнику пробежалась нервная дрожь. Кажется, совсем скоро от нервов я или поседею, или познаю дзен. Хотелось бы, чтобы второе.
Господин Неверский уточнил, как у нас дела. После моего тихого ответа, что все в порядке, спросил, не разбудил ли он звонком ребенка. Наверное, подумал, что я шепчу потому, что Дэви спит, и хорошо! Очень хорошо. После очередного моего заверения — все отлично, в той же непреклонной форме заявил: завтра часиков в двенадцать приедет машина с нашими остальными вещами. Мне не нужно волноваться, специалисты сами перенесут вещи, соберут кроватку и сделают, что я им скажу. Попросил не стесняться нагружать «парней», еще раз уточнил — действительно ли все хорошо, и только после моего уже сказанного в третий раз — все прекрасно, попрощался и скинул звонок. За разговор с меня сошло семь потов, но я искренне оставалась благодарна этому потрясающему мужчине за помощь. А еще, как выяснилось, — очень по нему соскучилась.
Припомнив одну маленькую вещь, глухо застонала. Совсем забыла — завтра ведь должен был приехать курьер и привезти деньги от Борисевич, черт. Возвращаться на чертову квартиру совершенно не горела желанием, но и светить адресом Яна тоже не собиралась. А еще ключи, я их, разумеется, прихватила с собой. Задача. Побродив по помещению, остановилась перед окном, раздумывала, как быть. Сжав губы, принялась писать хозяйке сообщение, но вдруг остановилась и принялась его стирать, после чего открыла диалог с Аяном, отчего-то решая спросить совета у него. Мужчина ответил в течение получаса, и от прочитанного сообщения у меня не только дрогнули пальцы, но и в животе в бесчисленный раз затанцевали ледяные бабочки.
«Ева, скажу честно, мне очень приятно, что вы решили обсудить этот вопрос со мной. Если вас устроит такой вариант, то завтра вместе с парнями приедет мой человек, передайте ей ключи, она все сделает».
Ей? Душу царапнуло острым коготком ревности. Но я тут же выдохнула, малодушно подумав о Танате, сестре Яна, и понадеялась, что таинственная «она» - именно сестра наваждения.
На следующий день в оговоренное время в дверь позвонили. Удобнее перехватив малыша на руке, с опаской открыла и изумленно замерла, ошеломленно оглядывая возникшую на пороге компанию. Впереди, широко улыбаясь, стояла точно не сестра Аяна, а смутно знакомая брюнетка с пирсингом в брови, а за ней трое здоровых мужиков бандитской наружности.
Девушка тепло со мной поздоровалась. Уверена: не сидел бы на моих руках сынок, точно бы полезла обниматься, а так только подмигнула моему посерьезневшему мальчику и, взяв меня под свободный локоток под мурчащее: «Пускай мальчики разбираются, а мы с вами чайку попьем», утянула в кухню, усадила на один из стульев и принялась по-хозяйски готовить тот самый чай.
— Ты меня, скорей всего, не помнишь, — говорила она, пока я мрачно сверлила ее спину взглядом. — Я Марианна, ты у меня делала своего дракона, — девушка обернулась через плечо, придирчиво глянув в район моего обнаженного горла. — Кстати, не мешало бы сделать коррекцию, как думаешь?
Марианна? Точно. То-то девушка показалась мне знакомой. Менее напряженно улыбнулась.
— Простите, столько лет прошло.
— Это да, — передо мной поставили чашку.
— Спасибо. Насчет коррекции я подумаю, но мне не мешает.
— Как хочешь. Как зовут прекрасного принца? — кивнула она на моего мальчика, восседающего у меня на коленях.
— Давид.
— Отличное имя. Путеводная звезда, — Марианна бесцеремонно потрепала малыша по макушке. — Пусть твоя звезда, малыш, горит ярко и потускнеет только в свой век и срок.
С недоумением воззрилась на девушку, прижав закряхтевшего ребенка к груди. Марианна мне начала нравиться все меньше и меньше. Странная она. И будто подслушав мои мысли, татуировщица хмыкнула:
— Ты думаешь, я странная? Есть такое. Моя бабка была шаманкой, ты можешь не верить, но есть на свете такие чудеса, которые мы чаще всего старательно не замечаем, а стоит заметить - мороз по коже идет и все «чудное» принимаемся яро отвергать. Не бери в голову, все у твоего сына будет хорошо. И у тебя, — закончила она таинственное напутствие.