Навеки связанная

Кинрейд Карпов

Я притормаживаю, когда в поле зрения появляется деревня — похожие на хижины дома из камня и дерева, выстроившиеся вдоль грязных улиц. Я стою на холме, откуда открывается хороший вид на окрестности. Ещё дальше стоят фермы, а в центре города на рыночной площади стоит здание, похожее на церковь. Сегодня здесь очень оживлённо, вероятно из-за хорошей погоды. Семьи торгуют друг с другом.

Мне нужна помощь, необходимо найти кого-то сочувствующего. Я вновь вспоминаю прошлую ночь и ту женщину, которая воспротивилась мужчине с кнутом. Может, она захочет мне

помочь, если мне удастся её найти.

Держась деревьев, я приближаюсь к поселению. От страха кровь быстрее бежит по венам. Я определённо не хочу вновь столкнуться с тем садистом. Но если это случится, то, по крайней мере, я не потеряю сознание и не буду ранена.

Очень скоро я добираюсь до края деревни и уже собираюсь выйти из леса, когда слышу что-то. Может, это какой-то дикий? Хотя я с тревогой понимаю, что в лесу неестественно тихо.

Ни щебетанья птиц.

Ни шороха от лап.

Ничего.

Это ненормально.

Я останавливаюсь на месте и поворачиваю в направлении звука. Да, я ведь я такая смышлёная. В фильме ужасов меня точно убьют первой. Что-то проносится мимо меня, сбивая в кусты. Я падаю на четвереньки, растерянно моргая на то, во что приземлилась.

А затем кричу.

Иначе никак.

Потому что утопаю коленями в том, что когда-то точно было человеком. Теперь же — куча разорванного мяса, крови и костей. Острый край одной кости режет руку, а кровь пропитывает одежду и пачкает тело.

Желчь подкатывает к горлу. Запах заполняет рот, и я отползаю, мой разум отключается, когда инстинкт выживания берёт верх. Я не могу избавиться от останков, прилипших ко мне.

В этот момент раздались крики. Команды на резком, отрывистом русском языке. Из тени леса выходят три женщины с мечами и копьями, нацелив на меня острые концы орудия. Я поднимаю руки, с безымянного пальца свисает кусочек кишечника.

— Помогите! — прошу я их на русском языке. — Помогите! — повторяю уже на английском. — Они показывают мне что-то и говорят, но я не понимаю. — Пожалуйста! — Язык практически онемел, как и тело, слова едва даются. — Пожалуйста, помогите! — умоляю я, но их не переубедишь. Я пытаюсь объяснить на ломаном русском языке, что не понимаю. Что это не я. Одна из женщин тычет меня копьём, жестикулируя встать и идти в деревню, но нас останавливает женщина, которую я искала. Женщина, которая, казалось, говорила за меня прошлой ночью. Она смотрит на меня проницательным взглядом.

— Ты ещё жива. Удивительно!

— Ты говоришь по-английски? — с облегчением спрашиваю я.

— Да. Как ты пережила ночь с нашим богом? Никому такое не удавалось.

Так мои подозрения оказались верны. Я должна была стать обедом. Почему он пощадил меня?

— Честно говоря, понятия не имею. Он исцелил меня. А сейчас я пытаюсь уехать отсюда. Мне нужно попасть в американское посольство. Не могли бы мне помочь?

Она смотрит на женщин, которые нацелили на меня оружия, но после её команды, опустили.

— Пошли со мной, но быстро. Другие не такие добрые.

Я торопливо иду за ней за деревню,

где она заводит меня через заднюю дверь в свой дом. Внутри, её охранники исчезают в других комнатах, а женщина протягивает мне грубое полотенце и таз с водой.

— Умойся. Я принесу тебе одежду.

Дом простой. На стенах висят расшитые гобелены, есть камин, на полке которого стоит горшок. Кухня и гостиная — одна комната, а спальня наверху.

Я изо всех сил стараюсь привести себя в порядок, затем по настоянию женщины раздеваюсь и надеваю юбку с блузкой, которые она мне даёт.

— Меня зовут Варвара, — говорит она. — Но друзья зовут меня Варя

— Меня зовут Эванджелина. — Я не знаю, есть ли у меня здесь друзья, поэтому сказала полное имя.

Она предлагает мне сесть перед камином, и я принимаю от неё чашку чая и тарелку с печеньем.

— Спасибо, — говорю я. — Умираю с голоду.

Удивительно, что ко мне вернулся аппетит после увиденного, но я всё равно ем, зная, что мне нужны силы. Когда всего через несколько минут я заканчиваю, поворачиваюсь к Варе.

— Кто убил того человека? — спрашиваю я.

Она хмурится и говорит:

— Наша деревня проклята. Ночная тварь охотится за нами во тьме, убивая друзей и членов семьи.

Я замираю с чашкой чая у рта.

— Бог? Существо, которому меня отдали? Это он делает?

Она кивает головой.

— Мы веками утоляли его голод кровью виновных, но этого недостаточно. Теперь он нападает днём. Мы не знаем, почему и как это изменилось, но если его не остановить, нам придёт конец.

— Значит… мой самолёт разбился, и вместо того, чтобы помочь, вы решили связать меня и принести в жертву существу, которое придёт убивать вас? В чём, чёрт возьми, дело? — спрашиваю я, забыв о приличиях.

Она глубоко вздыхает.

— Будь я главной, всё было бы не так. Но я не главная. Мы подчиняемся прихотям властолюбивого диктатора, который правит нашей деревней с жестокостью и кровожадностью.

У меня голова пошла кругом.

— А как насчёт остальных из самолёта? Моя подруга? Ещё кто-то выжил?

Она качает головой.

— Мы нашли только тебя. Даже самолёта не было.

— Но это же бессмысленно. Там должны быть обломки самолёта. Тела или выжившие. Хоть что-то.

Она встаёт и идёт в угол, потом возвращается со знакомой сумкой.

— Мы нашли это рядом с тобой.

Я тянусь к сумке, и слёзы жгут мне глаза от единственного оставшегося у меня кусочка дома. Моя холщовая сумка с нашитыми на ней заплатами из путешествий по миру. Большую часть жизни, я искала недостающую часть себя, но натыкалась на ещё больше недостающих частей.

Я прижимаю сумку к груди и всхлипываю.

— Спасибо.

Варя смотрит на меня, и я начинаю нервничать. Она открывает сундук и достает оттуда большой деревянный кол.

— Быть может, ты — наша единственная надежда, лишь тебе удалось так близко подобраться к этому существу. Убей его. Ударь этим колом в сердце, пока он спит. Освободи нашу деревню от проклятия.