Навигатор Пиркс ; Голос неба
Шрифт:
Скептицизм подобен непрерывному, многократному усилению разрешающей силы микроскопа: резкое поначалу изображение под конец расплывается, ибо предельно малые объекты нельзя увидеть, их существование можно только логически вывести.
Впрочем, после закрытия Проекта мир продолжает идти своим путем. Миновала мода на высказывания ученых, политиков и звезд сезона о космическом разуме. Лягушачью Икру удается использовать, так что бюджетные миллионы не пропали даром. Над опубликованным сигналом может теперь ломать голову любой из легиона маньяков, которые раньше изобретали вечный двигатель и трисекцию угла; а кроме того — ведь каждый может верить в то, во что ему заблагорассудится. Тем более, если эта вера, подобно моей, не
Заканчивая эту книгу, мне хочется сказать несколько слов о сотрудниках Проекта. Я уже упоминал, что Дональда, моего друга, нет больше в живых. Ему на долю выпала статистическая флуктуация процесса клеточных делений — рак. Айвор Бэлойн не только профессор и ректор, — он вообще человек настолько занятой, что даже не понимает, как он счастлив. О докторе Раппопорте мне ничего не известно. Письмо, которое я послал ему несколько лет назад на адрес Института высших исследований, вернулось обратно. Дилл находится в Канаде — у нас у обоих нет времени на переписку.
Но что, собственно, значат эти сухие примечания! Что я знаю о затаенных страхах, мыслях и надеждах тех, кто был моими друзьями в то время? Я никогда не умел преодолевать межчеловеческое пространство. Животное приковано к своему «здесь» и «сейчас» всеми своими чувствами, а человек будто бы способен освободиться от этого, вспоминать, сочувствовать другим, представлять себе их состояние, их чувства — но, к счастью, все это лишь иллюзия. Такие попытки псевдовоплощения, псевдопереселения в других мы только воображаем — туманно, неясно. Что сталось бы с нами, умей мы на самом деле сочувствовать другим, переживать то же, что они, страдать вместе с ними? То, что человеческие горести, страхи, страдания исчезают вместе со смертью организма, что не остается ни следа от падений и взлетов, наслаждений и пыток, — это достойный похвалы дар эволюции, которая тем самым уподобляет нас животным. Если б от каждого несчастного, замученного человека оставался хоть один атом его чувств, если б таким образом росло наследие поколений, если б хоть искорка могла пробежать от человека к человеку, — мир переполнился бы криком, в муках исторгнутым из груди.
Мы, как улитки, прилепились каждый к своему листку. Я отдаюсь под защиту своей математики и повторяю, когда и она не спасает, последнюю строфу стихотворения Суинберна:
Устав от вечных упований, Устав от радостных пиров, Не зная страхов и желаний, Благословляем мы богов За то, что сердце в человеке Не вечно будет трепетать, За то, что все вольются реки Когда-нибудь в морскую гладь.Закопане, июль 1967 г.
Краков, декабрь 1967 г.
Послесловие
В ПОИСКАХ ФОРМУЛЫ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО…
На первый взгляд, только имя автора объединяет рассказы Ст. Лема о навигаторе Пирксе и новый его роман «Голос Неба». «Навигатор Пиркс» — серия остросюжетных приключенческо-фантастических новелл. «Голос Неба» — произведение, где собственно сюжет (в традиционном понимании этого термина) чрезвычайно элементарен и занимает в повествовании подчиненное место. В центре — детальный анализ формирования социально-философской идеи, ее развитие, ее парадоксы. Человек действия — космонавт Пиркс и человек мысли — математик Хоггарт во многом антиподы. И все же этих героев объединяет главное: поиски сохранения и развития формулы «человеческого» в современном изменяющемся мире.
В основе рассказов о Пирксе и романа «Голос Неба» — события, связанные с проникновением человека в космос. Выход в космос поставил человечество перед множеством разнообразных проблем. Отнюдь не случайно космическая тема составляет основу почти всего творчества Ст. Лема. Лем ясно и точно сказал об этом еще в романе «Солярис»: выход в космос ставит человечество перед «зеркалом», в котором оно может увидеть себя, выход в космос позволяет найти шкалу для измерения степени зрелости своей цивилизации.
В девяти рассказах о Пирксе перед нами проходит почти вся его жизнь. В первом из них — «Испытании» (1958 г.) мы с улыбкой и сочувствием следили за трагикомическими злоключениями молодого курсанта в искусно имитируемом учебном полете. В последнем рассказе — «Дознании» (1967 г.) перед нами опытный командир корабля, глубоко осознавший свою ответственность перед людьми, не теряющий самообладания и способности логически мыслить в самых невероятных обстоятельствах.
Серия рассказов о Пирксе — образец увлекательного исследования в художественной форме поведения человека в космосе. Главное достоинство героя, помогающее ему успешно выходить из самых тяжелых, самых невероятных испытаний, состоит не только в уравновешенности его психики, его психической устойчивости. При любом стечении обстоятельств, будь то удачи или неудачи, Пиркс выступает как представитель всего человеческого общества, как олицетворение человеческой социальной сущности.
Проблемы, возникающие перед Пирксом в его разнообразных приключениях, — это, по существу, извечные проблемы гуманизма: жизни и смерти («Испытание», «Патруль»), товарищества и долга («Условный рефлекс», «Альбатрос», «Терминус»), сохранения и утверждения человеческого начала на самой высокой ступени развития техники («Охота», «Несчастный случай», «Дознание»). На новом уровне развития человечества — космическом — эти «вечные» проблемы приобретают новое качество, новую глубину и остроту и требуют новых решений.
В космосе, утверждает Лем, нет места индивидуализму и самолюбованию (Бёрст в «Испытании»), нет места пренебрежению к ближнему — хотя бы в данном конкретном случае это был всего лишь «разумный» робот Анел (Крулль в «Несчастном случае»), нет места суевериям, какому-либо недоверию к строгому, логическому, научному анализу ситуации («Патруль», «Условный рефлекс») и т. п. В рассказе «Дознание» мы видим, как погоня одной из крупных фирм, производящих кибернетическую технику, за прибылью создает опаснейшую угрозу не только для товарищей Пиркса по полету, но, по существу, и для всего человечества. Как бы Пиркс ни был одинок в той или иной конкретной ситуации, как бы ни сужалась в данное мгновение направленность его действий — всегда и во всем за ним стоят нравственные завоевания человечества, совокупный человеческий разум, все лучшее, что накоплено человеком… Поэтому и происходит здесь становление нового в человеке, вырабатывается та новая «формула человеческого», поиски которой составляют содержание фантастики Лема.
Однако это новое человечество, его культура, психология и мораль не появятся автоматически в результате только взаимодействия человека с природой, выхода в космос, открытия атомной энергии или развития кибернетики. За определенным порогом сама возможность найти и эффективно использовать что-то существенно новое в овладении природными силами оказывается ограниченной теми социальными целями, которыми руководствуются люди. Возможность выхода человечества на новый уровень своей истории необходимо предопределяется коренным революционным изменением социальных отношений.