Навигатор
Шрифт:
— Ха-ай! Чу! — выкрикнул он взмахнул катраном в сторону Адама.
«Убейте чу!» — сложился у Адама в понятную ассоциацию возглас атлета.
«Ну уж нет! Просто так я вам не дамся», — мелькнула у Адама решительная мысль и сконцентрировал своё поле в иглу, он воткнул её в самого ближнего аборигена, до которого уже наверное было менее тридцати шагов. Абориген дёрнулся, будто споткнулся и на следующем шаге ткнулся лицом в траву на поляне. Адам метнул иглу своего поля в следующего ближнего аборигена, приближающего с другой стороны, затем принялся за остальных, совершенно не заботясь о том, останутся ли они живы после его психотронных атак, так как защиты у них совершенно никакой не было. Странным образом аборигены продолжали двигаться в его сторону, не атакуя своими ланхорами.
Когда четверо аборигенов оказались неподвижно лежащими на поляне, остальные остановились и разом повернули головы в сторону атлета. Атлет, шагнул в сторону Адама и молниеносным движением описал катраном в воздухе замысловатую фигуру. Из его рта донёсся длинный, протяжный, однотонный звук.
Не раздумывая, Адам ткнул иглой своего поля атлету в голову.
К его удивлению, атлет обладал защитой и потому Адаму пришлось приложить усилие, чтобы проткнуть её, отчего атлет упал не сразу, а сделал это медленно и даже картинно: он остановился, катран, направленный в сторону Адама, резко отклонился вниз и выпал из его руки, он сам медленно развернулся и только затем упал на спину, широко раскинув руки.
Остальные аборигены попятились. Адам выстроил из своего психотронного поля, нечто вроде облака и накрыл им аборигенов. Они тут же, побросав свое оружие и схватившись за голову, с громкими гортанными криками бросились прочь. Их было пятеро. Губы Адама растянулись в широкой усмешке.
Неожиданно на поляне раздался громкий клокочущий звук. Адам вздрогнул и покрутил головой: голова, стоящего на поляне тупи тряслась, из его рта и доносился этот странный, будто весёлый клекот, создавая впечатление, что он смеялся.
«Странная тварь! Только что угрожающе рычал, — замелькали у Адама мысли недоумения, его губы вытянулись в улыбке, — теперь будто весело смеётся. Из кого: меня или аборигенов?»
Адам отвернулся от животного и окинул взглядом поле только что произошедшего сражения. Улыбка сползла с его губ.
«Если атлет вернулся с десятком, то пятеро вернутся с сотней, — замелькали у него тревожные мысли. — Возможно, я в состоянии своим полем уничтожить сотню их, но тогда придет тысяча или две. Сколько их тут всех? Нет, нужно уходить отсюда. Видимо хозяин моего тела когда-то совершил слишком противоправное для этой планеты действо, если аборигены пытаются расправиться с ним во что бы то ни стало. Да и возможный шхерт может явиться в любое мгновение и навряд ли он останется доволен, увидев произошедшее. А скорее всего, увидев сверху, что здесь произошло, может уйти за другими шхертами. А их несколько уже будут противником гораздо серьезнее, нежели сотня аборигенов. А если убрать их куда-то? Но где гарантия, что убежавшие, не направятся к шхерту? Нет, видимо вначале хозяин моего тела, а теперь невольно и я, попали в серьезный переплет и нужно, немедленно, отсюда уходить. Но куда? Я видел какие-то поселения в информационном поле хозяина моего тела. Может стоит найти их и попытаться узнать, где найти портал.? А может быть в одном из тех поселений он есть? Но их было в информационном поле несколько. Все обходить? На это уйдёт немало времени. А за рассуждениями и ожиданием возврата шхерта, может уйти ещё больше времени, если ещё останусь жив, после встречи с ним».
Состроив гримасу досады, Адам сунул катран в ножны, развернулся и войдя в кузницу, подошёл к ведру с водой и сделал несколько глотков. Вода показалась ему совсем невкусной и она была тёплой, возможно за ночь она потеряла свои вкусовые качества. Он выпрямился и брезгливо фыркнул.
«Однозначно, нужно сходить в долину, напиться, а уже затем отправиться на поиски», — решил он и выйдя из кузницы направился по красно-коричневой тропинке в сторону долины.
Проходя мимо атлета, он вдруг остановился и наклонился к нему: атлет, падая, лег на свой катран и теперь по его носителю шли бесконечные судороги.
Взявшись за рукоять катрана, Адам вытащил его из-под атлета и вошел тому в мозг, намереваясь завладеть его информационным полем. Определенно, атлет был ещё жив, но, несомненно, умирал. Верхние слои его мозга уже почти не имели никаких образов, лишь некоторые разрозненные их обрывки, из которых трудно было что-то понять и которые, буквально, таяли, едва Адам касался их своим полем. Он выпрямился.
На этой планете была, пожалуй, самая быстрая смерть информационного поля, которую Адаму приходилось встречать до сих пор. Это говорило о том, что нужно быть очень аккуратным со своим носителем, так как он мог умереть, покинутый даже на короткое время.
В лучах показавшегося местного солнца блеснуло красивое убранство пояса атлета, гораздо более богатое, чем убранство пояса снятого Адамом со вчерашнего атлета.
«Зачем он ему теперь?»
Мелькнула у Адама удручённая мысль и опять наклонившись, он снял с атлета пояс и выпрямившись, сунул катран в ножны пояса атлета и сняв свой пояс и отбросив его, опоясался чёрным поясом атлета. Он сидел на нем великолепно.
Осмотрев себя и одобрительно хмыкнув, Адам продолжил свой путь.
Тупи, до селе молча наблюдавший за действиями Адама, издал протяжный заунывный звук, будто оказался недоволен его решением, засеменил за ним.
«Собственно, что я иду пешком, — вдруг всплыла у Адама мысль озабоченности. — Пусть-ка это животное занимается своей работой. Несомненно, он возил на себе кузнеца, хотя я этого не видел ни в одном из его образов. Почему бы не возить и меня?»
Он остановился и оглянулся, тупи шел за ним, будто играючи подпрыгивая и накидка по-прежнему лежала на его спине, будто была, или приклеена, или каким-то образом привязана к ней.
Подождав, когда животное поравняется с ним и остановится, Адам резким движением запрыгнул ему на спину, сел на накидку и ткнул ногой тупи в спину. Издав какой-то гортанный звук, тупи вдруг достаточно резво побежал по красно-коричневой тропинке в сторону долины.
* * *
Пока Адам ехал по ущелью, жара почти не ощущалась, но как только животное вышло на простор, жара мгновенно дала о себе знать, зной был такой, что Адаму показалось, что его кожа начала пузыриться. Он поднял голову: у него создалось впечатление, что местное солнце наверное раза в два больше по диаметру, чем он видел его вчера, или же вчера в пылу событий он не оценил его по достоинству. Лицо Адама исказилось болезненной гримасой и у него тут же появилось желание вернуться и дождаться вечера, но дернувшись несколько раз в нерешительности, он вдруг застучал ногами по бокам тупи и животное ускорило свой бег в сторону рощицы.
Рощица встретила Адама птичьим разноголосьем, шумом листвы и запахом цветов, белые и розовые бутоны которых просматривались среди кустов. Вчера, обеспокоенный поиском воды, он как-то не заметил эти природные явления.
Силы едва не покинули его, когда он оказался под спасительной прохладой и спрыгнув с тупи, бросился к ближним веткам куста и обнял их, шумно и надрывно дыша. Ему казалось, что его тело раскалилось настолько, что он сам стал подобен солнцу и если сейчас же не сделает глоток воды, то определённо умрёт.