Навигаторы. Кадет
Шрифт:
— Ну и где ты шлялся две недели, недоэлефин? — так меня встретил Мэривэлд, когда я вернулся в школу. Я проигнорировал оскорбление и занял своё место в классе, тогда он, ухмыльнувшись, нарочито округлил глаза и громким шёпотом сообщил классу: — Говорят наш недоучка Рэн, сбегал из дома…
— Не твоё дело, Мэривэлд, — оборвал его я.
— Как наказал тебя папаша Вардис? — Мэривэлд не унимался. — Лишил сладкого или карманных? Давай, колись, как тебя наказали, тряпка?
Я никогда не был конфликтным и всегда считал себя уравновешенным, но в ответ на это оскорбление я, не думая, заехал ухмыляющемуся Мэривэлд кулаком по лицу. Ребята ахнули, и стихли. В класс зашёл преподаватель. Оглядел нас, заметил красную скулу Мэривэлда, обратил внимание на припухшие костяшки моей правой руки, приподнял бровь и как ни в чём не бывало начал скучнейшую лекцию о строении лимфатической системы элефинов.
Вскоре мне на планшет пришло сообщение: «После уроков, в парке через дорогу от школы». Отправитель был неизвестен, но я и так догадался, от кого оно. Я слегка наклонил голову в знак согласия. Эта драка, неважно, каким был бы её итог, была мне на руку.
После учёбы я направился в парк. Мэривэлд был уже там с двумя подпевалами. Мы направились вглубь парка. Прогуливающихся было немного, но едва ли они оставили бы без внимания стычку школьников.
Мы встали друг напротив друга. Чтобы не выдать дрожь, я сжал кулаки и чуть нагнул голову, жалея, что длинные волосы не распущены, а собраны в ученическую косу.
— Зассал, Вардис? — презрительно бросил мне Мэривэлд.
Я поднял голову. То самое, тёмное, что поднялось во мне несколько часов назад в классе, всколыхнулось снова. Молча я размахнулся и… попал в пустоту, еле удержавшись на ногах. Оказалось, в классе мне повезло — Мэривэлд просто не успел среагировать. Сейчас же он был готов, поэтому легко увернулся и затем врезал мне в живот. От немыслимой боли я на мгновение перестал дышать, в глазах потемнело, и я стал махать кулаками вслепую. И всё же мой противник оказался не слишком искусным бойцом, и я случайно попал во что-то мягкое. Мэривэлд ругнулся сквозь зубы и попытался пнуть меня в пах, но я умудрился увернуться и, судорожно вздохнув, упал и ударил его в бедро. Снова попал! Мы оба оказались на земле и, катаясь по ней, били друг друга, куда придётся.
Внезапно нас оторвало друг от друга. Заплывающими глазами я успел увидеть стражей правопорядка Элеи и кружащие вокруг нашего побоища камеры журналистов. Я еле сдержал улыбку.
— Мы запрещаем тебе покидать владения, — сказал отец, как только мы погрузились во флаэр семьи Вардис. Не дождавшись моей реакции, он продолжил: — Но закончить исходную школу ты должен. Преподаватели будут посещать тебя дома.
Что ж, не всё вышло так, как я ожидал, но корректировок задумки пока не требовалось.
На следующий день после драки все жёлтые новостные ленты Элеи пестрели заголовками: «Горячие новости! Что не поделили наследники известных целительских родов?!», «Арэниель Вардис или Сулиэнас Мэривэлд: кто кого?», «Разногласия наследников двух крупных целительских кланов империи. Интриги, скандалы, расследования!».
Следующие несколько недель родственники выедали мою центральную нервную систему своими упрёками и запретами, но постепенно их недовольство сошло на нет. Для осуществления плана нужно было натянуть до предела и так непростые отношения в семье. Все три аспирантки, проживавшие рядом с моими комнатами, через некоторое время переехали в мои апартаменты и… я перестал быть девственником.
Несколько месяцев я усердно делал вид, что не интересуюсь ничем, кроме своих камней и постельных приключений. На завтрак я спускался в халате, надетом на голое тело. В таком же неприличном для высшего элейского общества виде я иногда выходил и к ужину. Сначала родители молча делали вид, что ничего не происходит, но постепенно градус напряжения стал расти, и они уже не скрывали хмурого вида, когда я появлялся в столовой в обнимку с одной из маминых аспиранток.
Иногда, когда все ассистентки были задействованы в домашней лаборатории, я наводил справки, и, если родительница отсутствовала, спускался к ним. Приходилось экспериментировать, заниматься сексом среди препарируемых существ или среди синтезируемых новых препаратов мне не хотелось. От реагентов можно было не только лишиться волос, но ещё и выкраситься в какой-нибудь бодрый оранжевый цвет или покрыться прыщами. Мы освоили все подсобки лаборатории и даже мамин письменный стол. Родительница злилась. Наконец даже слуги стали шептаться по углам:
— И в кого младший Вардис такой тунеядец?
Всё закончилось во время одного из званых вечеров, устроенного родителями в честь открытия очередного медицинского исследовательского центра Вардисов в одном из развитых миров нашей галактики. На официальной части вечера в присутствии журналистов произносились речи во славу императора, во славу науки и целительства. Несравненная леди Лаонтис решила почить своим присутствием это торжество Вардисов. Как только журналисты удалились, всё же мне не хотелось, чтобы мою семью полоскали во всех галактических закоулках, я привёл в действие финальную часть своего плана.
Я старательно изображал, что напиваюсь, и отчаянно флиртовал со всеми знакомыми и незнакомыми элефинами. Ловил неодобрительные взгляды сестры и родственников. Салютовал им бокалом с алкоголем, нарочно дразня. Несколько раз взор леди Маэлин останавливался на мне, и в каждый из них я покрывался холодным потом. Эта дева с её богатым опытом в интригах могла запросто раскусить меня. Решив, что можно дальше разыгрывать представление, я нашёл двух моих любовниц, обхватил одну из них за талию, и поцеловал обнажённое плечико второй.
— Рэн, ты что делаешь? — заливаясь краской до самых кончиков прекрасных остреньких ушей, негромко спросила одна. — На нас же все смотрят!
Я проигнорировал её негромкое восклицание.
— Давай зажжём, конфета? Скучно же! — я опустил руку на задницу другой моей любовницы и чуть сжал её ягодицы. Она тоже залилась краской и попыталась отстраниться от меня. Я не пустил её, ещё теснее прижал к себе и чуть прикусил мочку её уха.
Теперь точно в своей спальне я их больше не увижу: одно дело интрижка с сыном патронессы, одобренная ей самой, другое — когда какой-то недоросль тискает тебя на глазах высшего общества, к коему ты сама и принадлежишь.
Я отправился на поиски третьей моей постельной учительницы. Она стояла под деревом, украшенным огнями, и разговаривала с незнакомым мне элефином. Я бесцеремонно схватил её за руку и потащил в сторону танцующих пар.
— Я тебя не узнаю, Рэн! Отпусти меня немедленно, придурок! — шипела она, пытаясь вырвать свою ладонь из моей.
Ух ты, теперь я был придурком. А ночью накануне она говорила совсем другое. Как быстро всё изменилось.
— Только после того, как ты со мной потанцуешь, прелесть моя! — я широко улыбнулся.