Наводнение
Шрифт:
— Не назовешь, — согласился Корнилов. — Росту в нем не более ста шестидесяти пяти. Не дотянул до Геркулеса. Женщина-то на снимке, пожалуй, повыше его.
— Но в том, что Косте преступник гигантом показался, ничего странного, по-моему, нет, — продолжал Алабин. — Такое не каждый день увидишь. Испугался, а у страха глаза велики. Верно я говорю, товарищ подполковник?
— Верно. Где парень-то?
— В паспортном отделе его чаем поят.
У Корнилова при упоминании о паспортном отделе встало перед глазами доброе широкое лицо Мавродина.
— Позови. Потолкуем еще раз.
Алабин вышел, а Корнилов стал внимательно рассматривать альбом. Судя по выходным данным, альбом Лениздата только что поступил в продажу. Сдан в набор в августе семьдесят четвертого, подписан в печать в июле семьдесят пятого…
«Почти год в работе! А снимки наверняка делались много раньше, — подумал подполковник. — Сколько воды утекло».
В аннотации было сказано, что в альбоме представлены снимки десяти фотокорреспондентов.
«Многовато, конечно, но в издательстве же известно, кто какие делал фотографии. Найдем и того, кто снимал у Дома книги. Да только что это даст? Ведь это не семейный портрет, где известно, кто есть кто».
Пришел Алабин с мальчишкой.
— Константин Сергеевич Горюнов, товарищ подполковник, ученик тридцатой школы, — представил он мальчика, остановившегося у дверей.
— Проходи, Костя, — пригласил Корнилов. — Присаживайся.
Мальчик подошел к столу и сел. Внимательно, не мигая, посмотрел на Игоря Васильевича, осторожно поправил пшеничный чубчик. Глаза у него были голубые, настороженные.
«Серьезный товарищ, — подумал Корнилов. — На фантазера не похож».
— Меня зовут Игорь Васильевич. Я из уголовного розыска города. Товарищ старший лейтенант мне уже все рассказал. — Корнилов кивнул в сторону Алабина. — Но кое-что мы хотели бы с ним уточнить еще раз.
Мальчик согласно кивнул головой.
— Ну и прекрасно! Не будем отвлекаться от главного. — Корнилов раскрыл альбом и пододвинул его мальчику. — Константин, в тот день, в переулке, преступник одет был так же?
— Нет.
— А что на нем было?
Мальчик тяжело вздохнул и посмотрел на Алабина, словно искал у него поддержки.
— Не помнишь?
— Не помню, — тихо сказал Костя и неожиданно заговорил с горячностью: — Я даже не знаю, как это вышло, что забыл. Вспоминал, вспоминал! Никак не вспоминается. — Он сморщил лоб и покачал головой, осуждая себя за такую промашку. Чубчик снова съехал ему на глаза.
То, что мальчишка не стал ничего придумывать, а честно сказал, что не может вспомнить одежду преступника, порадовало подполковника. С большим доверием можно было отнестись ко всем остальным его показаниям.
— Костя, здесь на фото человек, которого ты считаешь преступником, одет совсем легко, в полосатой рубашке. А тогда? Что на нем было? Темное? Костюм, плащ?
— Не помню.
— Ну ладно, не велика беда. — Корнилов улыбнулся. — Ты куда шел, Костя, в тот день?
— Домой. Портфель хотел занести — и на Острова… Меня с физкультуры отпустили.
Горюнов отвел глаза в сторону, и подполковник подумал: «Небось с физкультуры-то ты сбежал».
— И шел ты, Константин, домой веселый и довольный. Да? Погода хорошая, уроков, наверное, мало задали…
— Мало. — Рот его расплылся в улыбке.
— А думал о чем?
Костя замялся.
— Ну… Шел… Думаю, зайду домой, поем — и на троллейбус.
— Шел, значит, шел… Свернул со Среднего в переулок… Тебе, кстати, в переулке никто навстречу не попался?
— Нет, — подумав, ответил мальчик. — Никого в переулке не было. Только впереди тетенька шла. Кассир. А этого я сразу и не заметил.
— Они не разговаривали?
Мальчик отрицательно мотнул головой.
— Этот мимо прошел. Потом обернулся и — ножом…
— А в руках у него, кроме ножа, ничего не было? Чемодана, портфеля?
— Ничего. Ой, я вспомнил! — неожиданно звонко крикнул Костя. — Он же в свитере и в пиджаке был!
— Цвет, цвет свитера не запомнил? — наклонившись к мальчишке, спросил Корнилов.
— Да кто его знает! Какой-то серо-буро-малиновый.
— С цветом все ясно, — сказал подполковник, подмигнув мальчику. — Серо-буро-малиновый! Предельно точно.
Костя хихикнул, но тут же спохватился и виновато посмотрел на Корнилова.
— А куда он побежал потом, ты не вспомнил? — Корнилов знал, что в беседе со следователем Горюнов не смог указать, в каком направлении убежал преступник.
— Нет, не вспомнил. Я к тетеньке кинулся… А потом «скорую» вызывать.
— Ну что ж, Костя, спасибо тебе. Большую ты нам помощь оказал. — Игорь Васильевич встал и подал Горюнову руку.
Костя протянул свою маленькую ладошку и заулыбался. Улыбка у него была чуть-чуть смущенная и добрая.
— Игорь Васильевич, обидно, что я не заметил, куда он побежал! — сказал Костя.
— Ты все правильно сделал, Константин. Сначала надо о пострадавшем думать. Молодец! А сейчас товарищ старший лейтенант пригласит следователя, который ведет дело… Ты ведь уже встречался с ним?
Костя кивнул.
— Ну и прекрасно. И кого-то из родителей вызовем.
Мальчик вздохнул.
— Не вздыхай, так положено. Кто на первом допросе был? Папа? Мама?
— Мама…
Мальчишечье самолюбие было явно задето.
— Вы его поймаете? — спросил Костя, когда Игорь Васильевич уходил.
Корнилов кивнул.
«Поймаем-то поймаем, только вот когда?» — подумал он.
2
Корнилов понимал, что находка Кости Горюнова может привести к успеху. К быстрому успеху. А вдруг мальчишка ошибся? Мало ли бывает случаев, когда и взрослые ошибаются в такой драматической обстановке! И тогда пропали даром усилия многих, упущено время… Но никакой другой серьезной зацепки в деле не было. Версия о причастности к ограблению кого-то из работников института маловероятна. Корнилов решил: надо рискнуть. И следователь Аверин, ведущий дело о нападении на кассира, тоже считал, что надо довериться приметливости мальчика.