Навсегда моя
Шрифт:
— Пока, папа, — говорит Ноа, а потом убегает к грузовику. Выражение лица Лиама, должно быть, соответствует моему.
— Не беспокойся, ДжоДжо, — шепчет он мне, а потом целует в щеку и уходит.
— Позаботься о моей семье, Ник, — говорит Лиам, натягивая шлем, заглушающий тираду Ника.
Я наблюдаю за тем, как мотоцикл Лиама уносится по дороге. Когда мой взгляд встречается с глазами Ника, тот излучает злость. Он встряхивает головой, рывком приводя грузовик в движение.
Похоже, я только что потеряла своего жениха.
Глава 21
Лиам
Как
Я должен быть счастлив, но это не так. Вот почему я оставил свою жизнь. Я ужасно беспокоюсь и хочу вернуться в Бомонт. Первые несколько дней вызывали сомнение. Пару раз я пытался позвонить Ноа, но не мог взять себя в руки. Что если он не захочет со мной говорить теперь, когда я уехал?
В тот момент, когда его лицо высветилось на моем экране, я понял, что было не так. Я ответил на звонок, а он казался счастливым, взволнованным, задавал множество вопросов о Лос-Анджелесе и студии. Он попросил меня прислать ему фотографии кота, что я и сделал.
Сейчас же разговоров с ним мне не хватало. Те часы, что он проводит в школе, и разница во времени заставляют меня нервничать. Теперь мои друзья — выходные.
А понедельники, которые практически убивают все наслаждение от разговоров с моим сыном, я ненавижу. Группе я еще не сказал, но скажу. Мне просто хочется хотя бы немного оставить Ноа для себя. Единственный ближайший родитель — Харрисон, у него семилетний пацан. Куинн — результат встречи на одну ночь, обернувшейся младенцем, которого мамаша оставила на пороге доме Харрисона в виде голубого свертка. Мгновенный папа.
Когда на определителе номера я вижу лицо Джози, моя паника усиливается. Должно быть, с Ноа что-то случилось, иначе она не стала бы звонить. С моего отъезда мы так и не говорили. Не то чтобы я не хотел, просто мне не хотелось причинять вред ее отношениям с Ником.
— Алло?
— Привет, — запыхавшимся голосом говорит она. Я закрываю глаза и считаю до десяти. Она не может так со мной говорить. Меня убивает то, что она не моя.
— Чт... — у меня перехватывает горло от того, как она сказала «Привет». Мне нужно взять себя в руки. Это обычное слово из пяти букв. Оно ничего не значит. — Что случилось?
— Сегодня понедельник, — говорит она так, будто для меня это должно что-то значить. Я начинаю ломать голову, не упоминал ли чего особенного Ноа насчет этого понедельника.
— Обычно он следует за воскресеньем, — отвечаю я, надеясь улучшить ее настроение.
— Каждый понедельник Мейсон отправляет Кейтлин тринадцать роз, а сегодня первый день, когда она не получит цветы с тех пор, как... — Если бы я не знал ее лучше, то решил бы, что она плачет.
— Ну, мы не можем лишить Кейтлин ее доставки цветов, ведь так? — Я подключаю интернет и ввожу адрес всемирных флористов.
— Что ты имеешь в виду?
— То, что я заказал цветы. Она будет получать цветы каждый понедельник в течение года.
— Лиам... — Ее голос обрывается, и теперь я понимаю, что она пытается контролировать свои эмоции. Эти последние несколько недель выдались для нее тяжелыми. Джози, которую я знал, всегда была сильной и уверенной, а потом она потеряла Мейсона, и вернулся я, принеся с собой хаос. Мы говорим по телефону еще несколько минут, пока ей не нужно уходить, чтобы выполнить мой заказ. Меньше всего мне хочется вешать трубку, но нас обоих зовет работа.
Вскоре приходят парни, они кажутся счастливыми. Должно быть, этот мини-отпуск пошел им на пользу. Мы садимся, и я показываю им песни, над которыми работаю. Над некоторыми из них Харрисон начинает смеяться, чем зарабатывает толчок локтем от Джимми. Я стоически сижу и жду, что они скажут.
— Ты влюбился, что ли, пока был в отъезде? — спрашивает Харрисон. Да, но я никогда и не переставал любить. Она лишь показала мне то, чего мне так не хватало все эти годы.
— Нет, повстречал много старых друзей. Мой друг умер и оставил после себя жену и двух дочерей. Думаю, меня это задело за живое.
— Ну, мне они нравятся, — говорит Джимми. — Наложить их на музыку не займет много времени. У меня уже есть несколько идей.
Мы переходим в студию и начинаем мозговой штурм с различными звуками. Большинство песен могло превратиться в баллады, но мы хотим от этого уйти. Нам нужно добавить рокового звучания, чтобы сохранить интерес наших фанатов. Если я выпущу альбом с одними песнями о любви, то люди решат, что я рехнулся.
— «Обезболивающее» должна быть медленной песней, — говорю я, когда Джимми начинает ее напевать.
— Почему? Мы можем ее усилить.
Я качаю головой.
— Я хочу, чтобы она была медленной. Я хочу, чтобы люди почувствовали слова и их значение. Мне не хочется, чтобы они затерялись в громких звуках.
«Обезболивающее» — первый трек, над которым мы работаем. Нам требуется всего несколько попыток, чтобы я остался доволен результатом. Мне придется надавить на Сэм, чтобы сделать ее нашим первым синглом. Я хочу выпустить его как можно быстрее.
Когда парни уходят, я работаю над микшированием. Проигрываю «Обезболивающее» снова и снова, пока не остаюсь доволен. Я решаю, что завтра еще раз с ней поработаю, прежде чем мы запишем финальную версию.
Но тут на мой микшерский пульт приземляются бумаги. Я приглушаю трек, но наушники оставляю на голове. Мне хочется слышать, как я пою для Джози. Эта песня должна быть идеальной. Прислонившись к пульту, стоит Сэм, чем очень меня бесит, потому что ей известно, что мои вещи нельзя трогать.
— Что это?
— Чего ты хочешь?
— Ты собирался рассказать мне, что находишься в городе?
Я отворачиваюсь от нее и сдвигаю бумаги, которые она бросила.
— Ты мой менеджер, а не моя мать. Ты разбираешься с моими делами, а не моей личной жизнью, Сэм.