Навсегда, твой Лукас
Шрифт:
Теперь я знаю, что это такое.
Но сейчас я могу дышать.
Поэтому я смотрю на записку снова.
Проще некуда. Приступай:)
Ты прав. Спасибо. Это действительно совсем просто.
«Пицца Винсента».
Там мы иногда ели – в выходные или после школы. С тех пор я там не была. Ни разу. Даже близко не подходила. Но я сразу догадываюсь, что имел в виду Лукас. Не только ресторанчик, но даже о какой кабинке он говорил. Готова поспорить: это та, что возле окна, которое
Гадость, знаю. Знаю!
Конечно, я уже зарабатывала кое-какие деньги до того, как Лукас получил ту работу – выгуливать собак. Но со временем он стал зарабатывать даже больше, чем я, хотя мне приходилось присматривать за детьми, а не за собаками. Вы бы удивились, узнав, как много людей готовы платить кому-то, кто выведет их пса на прогулку и соберёт в пакетик его какашки. Но поначалу деньги были только у меня. Как-то я за одну субботу заработала двадцать один доллар, и первым же местом, куда мы отправились, была «Пицца Винсента».
Третья кабинка справа.
– Джой, у тебя там всё хорошо? – Это мама. Прислушивается возле двери в мою комнату.
Я сразу понимаю: они встревожились, когда у меня вдруг стало тихо. Не стало слышно, как я дёргаю гитарные струны. Долгое время они вообще заставляли меня держать дверь открытой, когда я оставалась одна в комнате. И мне совсем не хочется, чтобы это время вернулось.
– Всё в порядке, мам.
Я сую записку Лукаса обратно в конверт, прячу его под подушку и снова берусь за гитару. Оказывается, это не так уж и сложно. В книге, которую подарила мне Наталия, есть схемы, как ставить пальцы. Два аккорда я уже выучила. Я пыталась подпеть слова песни, но пока не получается. Я держу гитарный гриф, зажимаю пальцами струны, а другой рукой бренчу по ним вверх-вниз.
– Я занимаюсь! – кричу я в ответ.
Я перемещаю пальцы, пробуя другой аккорд, но смотрю при этом на свою подушку. Мысль о ней никак не отпускает меня. Потом эта мысль перерастает в смутное желание, а желание – в беспокойство.
Что, если ключ всё ещё там?
Ждёт меня.
Нет, быть такого не может. Да даже если и так – где гарантии, что остальные ключи всё ещё там, где он их оставил? Год спустя? Ерунда. Исключено. Прочесть записку с первой подсказкой – это одно, но то, что сейчас зреет у меня в голове, – определённо плохая идея.
Или всё-таки попробовать отыскать второй ключ?
Родители ни за что не отпустят меня на поиски. Это уж точно. Они вообще не отпускают меня бродить в одиночку, а уж о том, чтобы перебираться из одного места в другое неизвестно где и неизвестно как, и речи быть не может.
Кроме того, ключи не могут до сих пор оставаться на месте.
Или могут?
Дышать стало труднее.
И всё же – а вдруг они уцелели и лежат где-то там, и ждут, пока я их найду?
Что, если я могу их найти?
Лукас, ты точно хорошо придумал, как их спрятать.
Знаю, звучит глупо, но я всегда думала… скорее мечтала, что однажды мы с ним поженимся. Наверное, этим и объяснялось, что иногда я вдруг случайно проговаривалась о каких-то вещах. Которые сейчас начинаю забывать.
Кексики. «Охота за сокровищами». Ямки в земле.
Что плохого, если я просто взгляну?
Уж это я должна сделать для него.
Я закрываю песенник Арианы Гранде с аккордами, прислоняю свою новенькую красную гитару к кровати, хватаю кошелёк и засовываю первую подсказку Лукаса в задний карман джинсов. Ведь быть подавленной – совсем не то, что раздавленной. Это гораздо, гораздо лучше.
Лукас
Грустно проходить в приветственно звякнувшие колокольчиком двери «Пиццы Винсента» без денег, потому что пахнет здесь потрясающе, а я сегодня ещё ничего не ел и умираю от голода. Но все свои сбережения я потратил на подарок для Джой, поэтому сегодня придётся потерпеть.
Вместе с запахом на меня наваливается сразу множество мыслей, и все они очень приятные. Например, про тот день в пятом классе, когда Джой проспорила пять долларов, сказав, что мне ни за что не съесть в одиночку целую большую пиццу с пепперони и луком, а я решил доказать, что съем, и мы просидели в пиццерии три часа, пока я не прикончил последний кусочек.
«Спорим, у тебя живот болит», – сказала она, когда мы шагали домой.
«Ничего подобного», – твёрдо сказал я. Мы помолчали, а потом она начала смеяться, потому что я уже почти бежал – так мне нужно было в туалет.
Или тот раз, когда мы решили заказать по ломтику со всеми жуткими штуками, которые никто из нас обычно не ест, вроде грибов или ананаса с соусом альфредо. Мы оба должны были попробовать все начинки друг у друга. Джайро нас всячески поддержал в этой затее, и я умудрился попробовать даже артишоки, что само по себе полный отстой, но ананасы с альфредо оказались самыми гадкими. Джой так хохотала, пытаясь заставить себя их съесть, что пропахший ананасами сливочный соус в конце концов брызнул у неё из носа.
Но потом всё это заслонила мысль о том, как же мне хочется есть.
Сегодня смена Джайро, и я вполне мог бы попросить кусочек пиццы – он бы мне не отказал. Он дружит с Джастином. Ему, наверное, уже лет двадцать, поэтому он гораздо серьёзнее и ответственнее Нико. Наверное, он вообще самый добрый парень в мире. У Винсента он работает со старших классов, сейчас он уже менеджер и мог бы меня угостить. Но поскольку я намереваюсь сделать то, что на табличках над мусорными контейнерами называется порчей собственности, выклянчивать кусок бесплатной пиццы вроде как не очень порядочно.