Навсегда в моем сердце
Шрифт:
Когда они проводили ее на яхту, Робин Саутвуд не мог не заметить, как плохо выглядит Лестер. Волосы и борода у него стали совсем седыми, черты болезненно красного лица загрубели, а еще он от сытой жизни и потакания собственным прихотям значительно прибавил в весе. Памятуя о том, как некогда стройный Лестер оскорбил его мать и злоупотребил своим положением его крестного, граф Линмут не испытывал к нему жалости. Да, он был предан королеве, но не всегда использовал свое привилегированное положение во благо. Когда королева появилась на причале, Робин Саутвуд выступил вперед, отвесил витиеватый поклон и поцеловал монаршую руку.
– А, – тепло улыбнулась Елизавета, – милорд Саутвуд. Направляетесь в Лондон?
– Да,
– Вы не собираетесь дожидаться возвращения вашей матушки, милорд?
– Весной мы получили от нее последнее письмо, в котором говорилось, что по возвращении она сначала направится в Биддефорд, мадам. Полагаю, она едет в Девон, чтобы повидать моих дочек.
– Красавица Скай – бабушка! – преувеличенно тяжело вздохнул Лестер. – Нет, это просто непостижимо!
– Все мы стареем, милорд, – не остался в долгу Робин.
Роберт Дадли бросил на своего более молодого тезку недобрый взгляд, но тот лишь обворожительно улыбнулся.
– Привезите свою жену ко двору, когда в следующий раз будете в Лондоне, милорд Саутвуд, – любезно пригласила королева. – Мы будем очень рады принять ее у себя.
– Вы слишком добры, мадам. Впрочем, как всегда. Да хранит Господь ваше величество.
Королева проследовала на яхту, а Робин Саутвуд направился к собственному судну. Благодаря приливу они быстро добрались вверх по Темзе в Лондон, уже вовсю праздновавший победу храбрых английских моряков над испанской армадой. Улицы, украшенные праздничными голубыми флагами, были забиты толпами, питавшими надежду хоть одним глазком увидеть и поприветствовать королеву, спасительницу Англии. Прибыв из Тилбери, Елизавета пересела в величественную золотую карету, украшенную фигурами льва и дракона, которые держали в лапах герб Англии, с крышей, выполненной в форме короны и покоившейся на четырех золотых опорах. Облаченная в белое бархатное платье, королева принимала проявление почтения с мягкой улыбкой на лице, помахивая рукой в ответ на приветственные крики подданных.
Благодарственная служба состоялась в соборе Святого Павла, где, к удовольствию толпы, были выставлены на всеобщее обозрение флаги поверженного врага. Народ с размахом праздновало казавшуюся настоящим чудом победу: разжигались костры, прямо на улицах и площадях устраивались турниры, застолья и танцы. Официальный благодарственный молебен должен был состояться 7 ноября 1588 года. В этот самый день вся Англия собиралась праздновать тридцатую годовщину правления королевы Елизаветы Тюдор.
Пребывавшая в прекрасном расположении духа королева была чрезвычайно щедра и ласкова со своими подопечными, особенно со своей младшей крестной дочерью Велвет де Мариско, и потому большую часть времени девушка проводила в Линмут-Хаусе, а не при дворе: помогала Эйнджел выбирать ткани на платья. Еще никогда новоявленная графиня Линмут не сталкивалась со столь невероятной щедростью, которую проявил ее супруг. Она не помнила, чтобы когда-нибудь у нее было больше двух платьев одновременно, да и те, как правило, перешивались из старых нарядов, а если и оказывались новыми, то из самой простой ткани. Эйнджел буквально ошеломил такой богатый выбор роскошных тканей, представленных на ее суд. Словно зачарованная, она наблюдала, как Велвет, рожденная и выросшая в достатке, а потому знавшая толк в тканях, выбирает для нее отрез за отрезом, один роскошнее другого:
– Вот этот ярко-алый бархат, ту изумрудную парчу, розовый шелк и, конечно же, фиолетовый. Нет-нет! Желтый цвет совершенно не идет леди Линмут, болван! А вот этот аметистовый с серебряными полосками я бы взяла.
Велвет повернулась к невестке:
– Что думаешь, Эйнджел?
Девушка рассмеялась в ответ:
– Думаю, что этого слишком много. Ты уже набрала ткани на целую дюжину платьев.
– Моя дорогая Эйнджел, ты теперь графиня Линмут, а вовсе не какая-то там королевская воспитанница, так что платьев тебе понадобится гораздо больше двух.
– Сдаюсь! Вы с братом совершенно неисправимы. Мне и за сотню лет не сносить тех платьев, что вы намерены из всего этого сшить, равно как и драгоценностей, которыми меня осыпает Робин.
– Ничего, ты справишься, – с завидной уверенностью возразила Велвет. – Поживешь некоторое время в Саутвуде, пообвыкнешь, а после возвращения мамы, я уверена, тебя пригласят в Куинс-Молверн. Кстати, королева уже намекнула, что хотела бы видеть вас с Робином при дворе, так что тебе понадобится не только вся эта ткань, но и больше!
– Какая она? – спросила Эйнджел.
– Кто?
– Твоя мама. Я слышала… словом, кто что говорит о ней, и порой одно противоречит другому.
Велвет рассмеялась:
– Она удивительная, и обязательно полюбит тебя, как я и Робин. Не сомневаюсь, что ты много чего слышала о ней: про Скай О’Малли ходят настоящие легенды, коими не может похвастаться, пожалуй, ни одна из дам в Англии. Мой отец ее шестой муж, и от всех, кроме одного, она рожала здоровых детей. На протяжении многих лет она была главой семьи у себя в Ирландии и заботилась обо всех своих родственниках, в число которых входит и сэр Роберт Смолл. Долгое время он был деловым партнером моей матери. С его помощью она создала огромную торговую империю. Корабли О’Малли многие годы доставляли в Англию специи, но теперь, когда Португалия обрела в Индии огромное влияние, с этим стало сложнее. Чтобы добиться для Англии таких же привилегий, какими Великие Моголы наделили португальцев, ее величество и отправила мою мать в путешествие. И все же, несмотря на ее довольно насыщенную жизнь, никто из ее детей не чувствовал себя брошенным или нелюбимым. Все мы очень близки.
Конечно же, Робин обладает самым высоким титулом, хотя и родился четвертым, после Эвана и Мерроу О’Флаэрти и сестры Уиллоу, теперь – графини Олсестер. После него появились на свет Дейдра и Падрек Берк. Мой отец женат на маме гораздо дольше, нежели все его предшественники, – они вместе уже шестнадцать лет.
– Расскажи мне о дочерях Робина. Какие они? – Эйнджел явно беспокоилась, понравится ли своим падчерицам.
– Бет в этом году исполнилось три, а Кейт – два, – день рождения у нее в январе. Маленькой Сесили два года исполнится в декабре. Это очаровательные малышки с голубыми, как были у Элисон, глазами, и светлыми, как у Робина, волосами. Они совсем не помнят своей матери, даже Бет, которая была совсем крохой, когда та умерла. Теперь их мать ты, Эйнджел, и таковой останешься, так что не стоит бояться и переживать.
Внезапно дверь в спальню Эйнджел распахнулась, и, когда девушки подняли головы, в комнату стремительно вошла невероятно красивая дама с черными волосами, янтарными глазами и чуть смугловатой кожей, что для англичанки было весьма необычно, и с ходу спросила у Велвет:
– Вот это невеста?
– Уиллоу! О, как я рада тебя видеть! И да, это Эйнджел, молодая жена Робина.
– Ты что, не могла сообщить мне о свадьбе, Велвет? Мы с Джеймсом поспешили в Лондон, чтобы отпраздновать великую победу королевы, а потом засвидетельствовали почтение ей самой. Именно тогда ко мне и пристал лорд Дадли со своими отвратительными намеками. На этот раз разговор касался молодой жены Саутвуда. У тебя хотя бы хватило вежливости сообщить остальным? Или же по какой-то причине брак нашего брата должен остаться тайной для членов семьи? Одобрит ли его матушка?