Навстречу ветру
Шрифт:
Бармен тоже замер. Видимо, посетители здесь были большой редкостью. Он поставил кружку и положил полотенце. Блеснули крылья. Значит, летун.
— С добрым вечерочком, — приветствовал он, выходя из-за барной стойки.
Дети, наоборот, туда убежали.
— Ужин, выпивка, ночлег? — предложил он, широким жестом указывая на один из столиков.
— Да, — Валентина сняла дубленку и повесила ее на спинку стула. — И можно в том же порядке.
Бармен стряхнул со стола несуществующие крошки и широко улыбнулся.
— Курица, кабан, рыба?
— Курицу и вино. Сыр есть? — спросила Валентина.
Мужчина ухмыльнулся и еще больше выпрямил и без того прямую спину.
— А то, — коротко бросил он и закинул полотенце на плечо.
Валентина перевела вопросительный взгляд на Анну:
— Милая, тебе что?
Девушка сидела, уставившись в дверь, но вздрогнула, услышав свое имя.
— Мне тоже самое. И еще рыбу принесите, мы не одни.
Бармен кивнул:
— Для "не одни" порцию женскую или мужскую нести?
— Мужскую, — ответила за нее Валентина.
— Может, ты перестанешь уже переживать о том, что он там подумает или скажет? — процедила она сквозь зубы, когда бармен ушел.
Анна вздрогнула.
— Это все бессмысленно, — попыталась объяснить девушка. — Наш поход больше похож на увеселительную прогулку. Подумайте сами, — Анна начала жестикулировать, чтобы придать веса своим словам. — Мы уже два дня идем. Просто пытаемся уйти "подальше". На нас никто не нападает, я не проваливаюсь в ямы, не ругаюсь с местными. Какой смысл ему идти с нами? И зачем я взяла Цезаря? Бедный пес весь измучился идти по снегу.
— А тебе было бы легче одной? — удивилась Валентина.
— Вы не понимаете, — девушка развела руками. — Мне вообще не тяжело.
В этот момент дверь открылась, и вошел Виктор. Он стряхнул снег, снял куртку и повесил ее на крючки при входе, которые женщины и не заметили.
Как раз пришел летун, он приветственно кивнул Виктору и поставил на стол поднос. Расставив тарелки и высокие стаканы, он откупорил бутыль с вином, тут же разнесся терпкий вишневый аромат.
Виктор отрицательно покачал головой:
— Мне только воду.
Бармен равнодушно пожал плечами.
— Вы не пьете? — поинтересовалась Валентина, пригубив вино.
Виктор одарил ее хмурым взглядом и принялся разделывать рыбу:
— В неизвестной таверне, в неизвестной деревне?
Валентина откинулась на спинку стула:
— По-моему, вы слишком осторожничаете.
— Ну, хотя бы я осторожен, — коротко бросил он.
Вот здесь Анне нужно было принять чью-то сторону. С одной стороны, учительский пафос Виктора обязывал поступить правильно, с другой — ей очень хотелось расслабиться.
— Немного вина не повредит, это полезно для пищеварения и нервной системы, — пояснила она, взяв стакан.
Он поднял на нее взгляд. Ей показалось, что в вечно хмурых серых глазах блеснул озорной огонек.
— Вы сейчас оправдываетесь?
Вино теплым нектаром проникло внутрь, стремительно расслабляя все мышцы, вплоть до кончиков пальцев.
— Может быть, — Анна пожала плечами и улыбнулась.
Вскоре вино развязало язык, и ужин продолжился в теплых воспоминаниях об Иномирье. Анна достала компас и положила его на стол, надеясь на чудо, но чуда не происходило. Валентина рассказывала о своем хозяйстве, о козе, курах, приблудившемся псе. Рассказывала истории, которые происходили летом с внуками. Некоторые Анна слышала впервые.
В таверне было сильно натоплено. Вскоре вкусный ужин и домашнее вино сморили Валентину, и она попросила отвести ее в комнату. Летун поручил одному из детей проводить гостью.
Анна с трудом сдерживала зевоту. Она встала из-за стола и взяла куртку.
— Пожалуй, я проведаю Цезаря и тоже пойду спать.
— Я провожу, — Виктор кивнул и встал.
Анна вдохнула живительный холодный воздух и вспомнила, как на даче у Валентины любила утром умываться легким, пушистым снегом. Она прогнала эту мысль, чтобы не повторить процедуру и не выглядеть перед Виктором выпившей дурехой.
На улице было достаточно светло, не смотря на опустившуюся ночь. Ярко светили звезды, отражаясь в искрящемся снеге. Маленькие окошки конюшни были тускло освещены. Анна тихонько приоткрыла дверь, чтобы не разбудить спящих животных. Вкусно пахло сеном и сухим деревом. Это был сарай с несколькими стойлами, у дальней стены стояла печь, у которой в данный момент грелся Цезарь. Он положил голову на вытянутые лапы, глаза были открыты.
Анна попыталась неслышно к нему подойти, чтобы проверить, спит ли он. Цезарь часто спал с открытыми глазами. Она осторожно наступила на солому, которой был устлан пол, и, конечно же, споткнулась обо что-то в этой соломе. Она взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, скользнула по столбу, на котором висела упряжь, но точно бы упала, если бы Виктор ее не подхватил.
— Вы вообще не умеете стоять на ногах? — сердито прошептал он, возвращая ее в вертикальное положение.
Но, вместо того, чтобы огрызнуться в ответ, Анна внезапно прильнула к его губам. Они были мягкими, но холодными. Она почувствовала, как током пронзило все тело, и испуганно отпрянула, врезавшись головой в столб.
Виктор схватил ее за талию, отодвинул от столба и тут же отпустил. Он был растерян и рассержен одновременно.
Анна прижала место удара рукой. Она опустила глаза, не в силах смотреть на Виктора.
— Простите, это алкоголь.
Она попыталась как можно быстрее покинуть конюшню. Виктор ничего не сказал. Он, молча, последовал за ней, не отступая ни на шаг, опасаясь, что она вновь куда-нибудь врежется.
Летун уже ждал, чтобы проводить гостей в их комнаты. Анна скрылась за дверью в попытке избежать возможности наделать еще больше глупостей.
В полутьме девушка нашла кровать и бросилась на нее прямо в куртке. В крови не осталось ни грамма алкоголя. Так было всегда: она пила мало, пьянела быстро и быстро потом трезвела.