Навязанная игра
Шрифт:
На крик, а Щербатов сорвался всерьез, выглянула Линда, но нарвавшись на яростный взгляд, вновь нырнула в комнату.
– Но… что здесь опасного? Обычная подработка полицейского, о которой молчат, но о которой все знают. Он должен был действительно лишь найти эту фирму. И…
– Что?! Было еще и «и»?! Американец, без языка, без связей и поддержки, едет в Москву мало что устанавливать, возможно, гангстерскую фирму, так еще и с «и»? Господи, ну что там еще было?
Джудит вжалась в спинку дивана. Таким отца своего сына она еще не видела. Веселым – да, собранным, злым – да, даже испуганным – было. Но не взбешенным. Дьявол,
– Он должен был договориться об интервью.
Сказала и вжала голову в плечи.
– Если не будет опасно! Я сразу сказала, что только если это не будет опасно! Он должен был сам решать, на месте.
– То есть за интервью ты платила отдельно.
Он не спрашивал. Все было ясно.
– Много?
– Пять тысяч за фирму и еще десять за интервью.
Все встало на свои места. Джудит захотелось сенсации, поэтому она и не обратилась к отцу своего ребенка – боялась, что Щербатов даст делу официальный ход. Отправила школьного друга.
А Фрэнки что? Охреневшей от разгула преступности России он не знал, даже представить не мог, что там сейчас происходит. Посчитал дело плевым, еще и сына с собой взял. На экскурсию, блин.
Что случилось в Москве? Скорее всего, он действительно кого-то нашел и этот кто-то согласился на интервью. Потом банально сдал подельникам. Те проследили за пиндосом, убедились, что тот ни с кем не связан, крыши не имеет. Вытащили на встречу, да и грохнули, сразу и окончательно решив проблему.
Поль? Это уже из области версий. Скорее всего, пытались похитить. Потому, наверняка, и забрали документы, чтобы убитого не сразу установили. Тогда парня спокойно вывезли бы из гостиницы. А что, дяди полицейские сообщают о гибели отца, просят проехать с ними. И ведь сработало бы, если б Щербатов не приехал тогда в номер.
Что дальше? Та сцена в аэропорту – случайная накладка с опекуном или еще одна попытка похищения? Да, здесь есть над чем поразмышлять, здесь все возможно.
Но очевидно главное – если догадка верна, под прицелом находится не только Поль, но и Джудит. И Линда. И Клод. Сын. Значит, теперь это его дело. О скором отъезде придется забыть.
Он плеснул себе водки в стакан, выпил. Но руку протянул не к закуске, а к телефону. Глянул в записную книжку, набрал номер.
– Алло, будьте добры, соедините с вице-консулом Лисицыным. Алексей Владимирович? Здравствуйте, это Василий, мы с вами встречались два года назад. Узнали? Отлично! Я только что из Москвы, мы можем увидеться? Да, срочно. Нет, к вам я подъехать не могу. Я остановился у нашей общей знакомой. Надеюсь, вы помните адрес? Никогда не забудете, в кошмарах видите? Тогда мы вас ждем. Да, увы, разговор будет именно о кошмарах.
У Лисицына как раз заканчивался рабочий день, один из многих. Нет, не тех, о которых пишут в шпионских романах, о которых снимают крутые боевики. Заканчивался рабочий день по должности прикрытия.
В течение которого следовало принять десяток российских граждан, выслушать их слезные жалобы на притеснения и гонения со стороны вконец обнаглевших аборигенов, по какой-то непонятной причине, а скорее из врожденной лени и тупости до сих пор не желающих выучить русский язык. И это в то время, когда Софочка Абрамовна и ее любимый Додик Хаймович уже два года, как одаряют Америку своим присутствием.
И
А уж как обойти этот шлимазлов запрет, Софочка Абрамовна, как истинная россиянка, и сама сообразит. Не впервой, поди.
И вот, наконец, закрылась дверь за настырной супружеской четой. Появилась возможность перевести дух, пару минут подумать о вечном. О том, что дочка, которая уже два года ходит в обычную американскую школу, подралась с одноклассником. На идейной основе, между прочим, – этот юный остолоп обозвал девчонку русской шлюхой и отвесил пинка. В ответ получил пяткой в лоб с комментарием, что его голова от задницы ничем не отличается. Класс аплодировал, а папе предстоит объяснение с учителями.
И вот в разгар этих тягостных размышлений и зазвонил телефон.
Твою мать! На этого мента стоит четкий сторожок. На все паспорта! При любом его выезде из России в Америку Лисицын должен получить уведомление. И ни хрена. Как?
С другой стороны, не просто ж так он позвонил. Надо докладывать.
Разведчик вышел из кабинета.
– Любочка, – это к секретарше консула, – я в канцелярию.
Любочка, лишь пару месяцев, как приехавшая с мужем в Штаты, кивнула. Странный он, этот Лисицын. То заболеет не вовремя, то опоздает, то наоборот, раньше с работы сбежит. В канцелярию он, как же. До конца рабочего дня теперь точно не появится, а работу за него другие делать будут. Муж, например. И чего этого бездельника четвертый год терпят? Или потому и терпят, что со всеми знаком и вискаря уже не по одной бочке выпил.
А Лисицын прямым ходом направился к скромному второму секретарю посольства. На столе его секретарши тоже скапливалась немаленькая папка бумаг на рассмотрение. Официальных. Сколько ждало в другом кабинете шефа, расположенном этажом выше, куда вход большинству сотрудников посольства был заказан, страшно было представить.
Семен Михайлович Арсеньев, мгновенно окрещенный местными острословами «Буденным», был переведен месяц назад из Намибии, возглавив направление «К»4 резидентуры. То есть как прямой и непосредственный начальник Лисицина.
Высокий, худой, немного нескладный русоволосый мужчина. Скромный, вот уж точно не душа компании, откровенно не конкурент блестящим и рафинированным дипломатам, с легкостью танцоров блистающим на приемах, ослепительными улыбками поднимающим настроение, располагающим к себе любого, самого угрюмого собеседника.
Такие, независимо от ранга и возраста, смотрели на Арсеньева как на откровенного неудачника, достигшего своего потолка и ни на что более не претендующего. Пять лет топтал африканскую грязь, с кем-то в МИДе о чем-то договорился, вот и получил синекуру.