Шрифт:
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
Глава первая
1993 год
Россия, где-то в приграничном районе с Маньчжурией
Дорога в этом месте неожиданно сужалась из-за плотной стены леса и гранитных скал, в силу причуд природы вымахавших в матерой тайге из недр земли. Отполированные ветрами и дождями, красноватые, с темными прожилками каменные стены с пятнами зеленого мха то и дело мелькали между кедрами и елями, бесцеремонно выпихивая их на грунтовую дорогу. Если бы не человеческая необходимость связать несколько населенных приграничных пунктов нормальной дорогой, здесь все бы так и осталось в первозданной
Пять лет назад пограничники и ополчение несколько месяцев сдерживали натиск хунхузов, которые вздумали поднять свое благосостояние путем набега восьмитысячного бандитского отребья на российскую территорию. Скорее, это был даже не набег, а настоящая вооруженная агрессия сопредельного государства. Основной удар был направлен на Албазин, как на один из городов, стоящих на пути двуногой саранчи. Акция не удалась: мало кто из любителей легкой наживы успел смыться на маньчжурскую территорию. Границу укрепили, а грунтовую дорогу возвели в ранг второстепенной важности и прикрепили к Амурскому филиалу Министерства дорожного строительства.
Тихон Данилов очнулся от воспоминаний, навеянных знакомыми местами, где он в то время в составе отдельного егерского полка удабривал хунхузами таежную почву. Колеса внедорожника застучали по деревянному настилу, перекинутому через небольшой, но глубокий ручей, и мощные амортизаторы «Вихря» смягчили эффект «стиральной доски».
— Семен, останови на той полянке, за поворотом, — сказал Тихон. — Водички наберем из ручья.
— Хорошо, атаман, — кивнул водитель стриженой головой с мощным затылком. Поиграв пальцами на обтянутой кожей баранке, он аккуратно съехал с моста, чуть надавил на газ, доехал до указанного поворота, объезжая каменный выступ, потом взял вправо, чтобы заехать на небольшую поляну, поросшую сосновым молодняком, и усыпанную лежалой хвоей.
Машина остановилась, мотор недовольно рыкнул и замолчал. Наступила тишина. Тихон еще целую минуту сидел на месте, после чего повернулся назад и обратился к двум молодым парням, похожим друг на друга как две капли воды, и состоявшим у него в ординарцах, а точнее — в телохранителях.
— Проверьте, — коротко бросил он.
— Поняли, атаман, — близнецы синхронно открыли двери внедорожника с двух сторон, и, перехватив автоматы таким образом, чтобы можно было сразу открыть огонь в случае опасности, скользящим и легким шагом нырнули в подлесок, куда вела едва натоптанная тропа. Причем шли они не по самой тропе, а по разные стороны от нее. Все это время Данилов сидел в машине, и вышел только тогда, когда увидел отмашку одного из близнецов из зарослей лесной смородины.
— Все тихо, Тихон Петрович, — доложил Максим, повесив автомат на плечо. — Ромка возле ручья караулит.
В отличие от многих его подчиненных, атаман хорошо различал близнецов. Не по комплекции. Как раз парни в этом не отличались. Просто у Максима левое ухо было слегка деформировано в результате давней драки, и если не приглядываться специально — заметить дефект трудно. А Тихон умел видеть детали, вот и посмеивался, когда близнецов Масаловых путали.
Выходка Данилова могла показаться для постороннего странной: зачем проверять глухое место в тайге, где на десятки километров найдется один-два охотника или несколько авантюристов из маньчжур, охотников за женьшенем? Но Тихон знал, как опасна беспечность даже в таком тихом уголке. Тем более, учитывая специфику его работы, нужно опасаться чужого присутствия. Он отрабатывал даже такой фактор, как случайность. Разве не может наемник из клана какого-нибудь аристократа, получив задание на его ликвидацию, в этот миг оказаться в нескольких метрах от ручья, отдыхая после динамичного марш-броска от места высадки, зная, что Данилов часто ездит по данной дороге? А здесь такой подарок. Сам вылез на открытое место, вали — не хочу.
Мало кому доверял Тихон, разве что кроме нескольких проверенных человек из его окружения, имевших возможность все время быть рядом с ним. Когда за твою голову дают немалые по нынешним временам деньги — поневоле приходится озираться даже в глухом таежном углу.
— Тихо, говоришь? Семен, будь на месте, — атаман, грузно ступая по тропке, спустился вниз в небольшой распадок, где протекал шумливый лесной ручей, чья вода была так вкусна, и так ломала зубы холодом, что у него возникало чувство восторга из детства, уже забытого под спудом многих лет. Любил Тихон эти мгновения.
Зачерпнув воду широкими ладонями, он поднес ее ко рту и сделал глоток, после чего замер, ощущая леденящее оцепенение в горле и груди. Вторую порцию пил медленно, и так и застыл, словно волк. Спина его напряглась, даже уши, как могло показаться постороннему, зашевелились, словно у лесного и чуткого зверя.
— Что, атаман? — заволновался Роман, перекидывая автомат в руки с плеча.
Тихон выпрямился и посмотрел на близнецов.
— Слышите? — спросил он. — Ну-ка….
— Ручей шумит, — пожал плечами Максим, но старательно вытянул лицо и даже ноздрями зашевелил.
Роман решительно перешагнул ручей и метра на три углубился в смородиновые заросли, сшибая листья и давя зеленые несозревшие ягоды. Застыл на месте и закрутил головой, став похожим на радарную установку. Потом повернулся и нерешительно сказал:
— Вроде, плачет кто-то.
— Вот именно, — медленно проговорил атаман, — плачет кто-то. А кто? Кто может плакать в глухой тайге за тридцать пять километров от станицы и в сорока километрах от границы?
— Детский голос-то, — неуверенно ответил Максим, тоже услышав непонятные звуки. Теперь он сумел вычленить их из шума верхового ветра и звона ручья. — Ребенок это. Как звереныш мелкий заливается, но это человек.
— Да ну, откуда тут ребенок, — пожал плечами его брат. — Бред какой-то. Ближайшее жилье — лесничество Харитонова, но до него топать и топать. А у старика нет никаких детей, внуки сейчас в Албазине. Это я точно знаю.
— Рома, давай, — тихо сказал атаман, но интонации были понятны всем, кто знал Данилова. Это был приказ.
Роман гибкой кошкой скрылся в зарослях, и наступила тишина, если не замечать игривую песню ручья. Максим от напряжения вытянулся в струну, закрывая своим телом атамана, а ствол автомата медленно ходил по широкой дуге, задерживаясь на возможной директрисе вражеского огня. Он даже взмок; бисеринки пота выступили на висках.
— Макся, ты чего так закостенел? — негромко спросил Тихон. — Расслабься. Чую, нет здесь никого, кроме….
Из кустов смородины показался Роман со странным выражением лица: смесь безбрежного удивления и ужаса. Прижимая одной рукой к груди небольшой цветастый сверток, заляпанный пятнами крови, в другой он нес автомат. Из свертка доносилось щенячье хныканье. Перешагнув ручей, подошел к удивленным мужчинам и неловко замер на месте, не зная, что делать.
— Макся, возьми у брата оружие, — поморщился Тихон, сразу поняв, что все это значит.