Найди меня, милая
Шрифт:
— Кира Юрьевна, я вас не разбудил?
— Я не сплю. Что это вам вздумалось гулять по ночам? — услышал я ее удивленный голос.
— Домой не тянет. А вы почему не спите?
Она с мгновение помолчала.
— Не хочется.
Наступила тишина, я усиленно пытался найти слова для продолжения разговора и тут она спросила:
— Кирилл Сергеевич, а о чем вы хотели со мной поговорить завтра? Что-то важное?
— Думаю, да. Появились новые обстоятельства, собирался задать вам парочку вопросов.
— Ну так спрашивайте, зачем ждать утра?
Я усмехнулся. Действительно, не за чем. И, наконец, решился.
— Кира Юрьевна, если вы все равно не спите, может я приеду, и мы поговорим? Не придется завтра ехать в отдел.
Она молчала. Я понимал, как выглядит мое предложение, но очень надеялся, что она мне не откажет.
— Хорошо. Я все там же, где и раньше.
— В квартире у Маргариты?
— Да.
— Буду через полчаса.
Глава 10
КИРА
Он приехал не через полчаса, как обещал, а даже раньше. Я успела только привести в порядок свою прическу и переодеться во что-то более подходящее. Раздумывая над странным звонком Соболева, я стала мерять шагами Риткину квартиру. Кот недоумевая поглядывал в мою сторону, явно сомневаясь в моей адекватности. Я была с ним солидарна. Как мне пришло в голову согласиться, чтобы он приезжал. И как мог он предложить такое. Я вообще думала, что он сейчас крепко спит в объятиях Макеевой. А он бродит по улицам. Может поругался с Настей и ему не с кем поговорить?
Я остановилась в прихожей и взглянула на себя в зеркало.
— Ой, а что это мы так забегали?
Лицо бледноватое, глаза блестят, как будто я прилично выпила. Косметику я уже всю смыла. Хотела сперва заново накраситься, но решила, что в этом нет необходимости. Соболев уже видел меня спросонья и в пижаме. Чего мне опасаться.
Пока гадала, прошло минут двадцать и раздался звонок домофона. Если честно, то беря в руки трубку, я была уверена, что кто-то просто ошибся номером квартиры. Но руки почему-то задрожали, стоило мне услышать его голос. Я поспешно нажала кнопку «Открыть» и повесила трубку. Но сделала это неловко, и она повисла на шнуре. Усмехнувшись собственной панике, я приладила ее на место.
Услышав шаги возле двери, я открыла замок. На пороге стоял капитан весь в снегу. От него веяло холодом, но он широко улыбнулся.
— Еще раз здравствуйте, Кира Юрьевна.
— Здравствуйте. Проходите.
Он вошел в прихожую, и я заперла за ним дверь.
— Раздевайтесь, а я пока чайник поставлю. Вы, наверное, ужасно замерзли.
— Есть немного.
Я пошла на кухню, включила чайник, из холодильника появились бутерброды и банка оливок. Достала чашки, одну едва не уронив. И попыталась успокоиться, сделав пару глубоких вдохов. Но шорох в прихожей не давал мне полностью расслабиться. Наконец, рядом со мной возник Кирилл Сергеевич. В огромной Риткиной кухне мне все равно было тесно рядом с ним. Он казался таким большим, сильным, а я маленькой и беззащитной. В сущности, так оно и было. Соболев уселся за стол, но не нагло, а как-то сбоку, стал перебирать подставку для тарелок, что лежала на столе. На меня смотрел изредка, все больше озирался по сторонам, словно был тут впервые. Я стояла спиной к нему, ожидая, когда вскипит чайник. Никогда не думала, что это такой долгий процесс.
— Когда приезжает ваша подруга? — наконец нарушил Кирилл Сергеевич тягостное молчание.
— На следующей неделе обещала. Но она вполне может еще передумать. — тут же ответила я.
Снова наступило молчание. Как раз и чайник вскипел, за что я возблагодарила небеса, потому что могла вполне объяснимо отвернуться от ночного гостя. Я разлила воду в чашки, одну поставила перед мужчиной, с другой села сама. Потом вспомнила про бутерброды, вскочила, схватила тарелку и поставила ее перед Соболевым.
— Ешьте, пожалуйста, Кирилл Сергеевич.
— Спасибо. — он к ним даже не притронулся, все глядел себе в чашку.
— Не спасибо, а ешьте, — стала я настаивать, сама не знаю, зачем.
Он взял в руки один, но не ел, так и продолжал сидеть: в одной руке бутерброд, в другой чашка с горячим чаем. Наконец, он поднял глаза, и мы встретились взглядом. Я в который раз удивилась свойству его глаз менять свой оттенок. Сейчас они были ярко-голубые. О чем думал Соболев я понятия не имела.
— Вы говорили, что нашли что-то важное… — начала я, отводя глаза, и делая глоток чая. — Ой, сахар забыла.
Я снова вскочила.
— Вам надо сахар?
— Две ложки, если можно.
Я поставила перед ним сахарницу, дала ему ложку и снова села напротив. Наконец, Соболев прожевал один бутерброд, запил чаем и, кажется, готов был говорить.
— Я думаю, это важно. Скажите, Кира Юрьевна, вы знакомы с неким Борисом Синицким?
Я удивленно подняла брови.
— С Борис Иванычем? Знакома.
— А откуда вы его знаете?
— Это Риткин первый бывший муж.
— Простите, первый?
— Она сейчас развелась еще с одним. А с Борис Иванычем они давно уже в разводе.
— Ясно, — Соболев сделал большой глоток чая.
— Если честно, то с Борис Иванычем лично я познакомилась совсем недавно. Но слышала о нем от подруги и раньше.
— Как недавно вы познакомились?
— На этой неделе. А почему вы спрашиваете? — мне стало не по себе.
— Давайте сперва я выясню все, что необходимо, а потом уже дам вам ответы на все ваши вопросы, хорошо?
Я согласно кивнула.
— Итак, вы познакомились с Синицким до того, как вас ударили по голове или после?
— После.
— При каких обстоятельствах?
— Мне нужно было кое-что у него спросить, и Рита устроила нам встречу.
— Спросили?
— Да, он был более, чем откровенен со мной. Мы беседовали совсем недолго. Я приезжала к нему на кафедру в институт.
— О чем вы говорили?
Тут я на миг замолчала, гадая, могу ли посвятить Соболева в то, что сама пытаюсь капаться в деле о пропавшей мумии.