Найди меня под облаками

Володарская Ольга Анатольевна

– Я бы с радостью, но плавок при мне нет.

Одет Иван сегодня был во все белое: футболку, шорты, кеды. Сумки нет. Телефон, ключи и деньги по карманам.

– А как бы ты с яхты нырял? Голышом?

– Я не собирался купаться. Только любоваться тем, как это делаешь ты.

– Что нам мешает зайти в ближайшую лавку за плавками?

– Мое нежелание. – Она приостановилась и вопросительно на него посмотрела. – Для меня сейчас вода холодная. Я не хочу в нее нырять…

– Двадцать пять – холодная?

– Неделю назад была двадцать семь, я купался. А сейчас зябко.

– Какой

ты неженка!

Иван раскатисто рассмеялся:

– Да я опять болтаю! Мне татуху набили позавчера. Пока нельзя мочить. А так я в Крещение в прорубь ныряю и ничего…

– И где татуха? – Те участки тела, что доступны взору, были чистыми.

– На плече. И сейчас, если что, под рубашкой заживляющий пластырь размером со школьную тетрадь.

– Что набил? – полюбопытствовала Таня.

– Картину Пикассо.

– Опять прикалываешься?

– На этот раз нет. Реально Пикассо. Моя любимая его картина. Били пять часов, но еще коррекция потребуется.

За этим разговором они дошли до фуникулера, заняли кабинку и начали спуск.

– Иди купайся, я подожду тебя в кафе, – предложил Иван, когда они достигли конечной точки.

– Мне одной не хочется…

– Тогда пошли в порт, возьмем билеты на «Сансет».

– Он далеко?

– Нет, минут пятнадцать идти. Но мы можем взять такси.

– Пешком, – мотнула головой Таня. По этому милому городку хотелось прогуливаться, главное, следить за движением, никто из водителей не соблюдал правил.

И они потопали. Оказалось, до порта она совсем чуть-чуть не дошла утром.

– А это что за дяденька? – спросила Таня, указав на памятник, стоящий на площади.

– Мустафа Кемаль Ататюрк, самый почитаемый в Турции человек. Тут повсюду памятники ему, как в СССР Ленину.

Ей было все интересно. Таня много путешествовала, но мало знала о тех странах, где бывала. Виктор занимался организацией их отпусков, и главным для него было отдохнуть самому и развлечь детей. Поэтому они обычно летали в теплые края, а там, конечно, не только купались и загорали, но и катались на джипах, лодках, слонах, посещали парки аттракционов, дельфинарии, смотровые площадки. А Тане хотелось на скучные, по мнению мужа, экскурсии по храмам, развалинам. Да просто по базарам и блошиным рынкам. В них дух страны…

Но нет, ее интересы не учитывались! Она жена и мать и должна находиться с семьей, ни один из членов которой, даже Ангелина, не желает ползать по разрушенным еще в прошлом веке строениям.

Таня с Иваном вышли к порту. Некоторые яхты стояли на приколе, другие причаливали под бодрую музыку. Пахло жареными каштанами и кукурузой – их продавали поодаль. А еще мидии, на вид неаппетитные. Но их покупали.

– Хочешь что-нибудь? – спросила Иван.

– Каштанов.

Он купил ей пакетик и пошел договариваться о морской прогулке. Таня уселась на лавку под раскидистой пальмой и принялась есть. Каштаны она полюбила, когда была беременной, и они с Витей отдыхали в Ницце. Там их на каждом шагу продавали. От них ее не тошнило, вот и грызла их постоянно, точно белочка.

Опустошив упаковку, Татьяна сыто выдохнула и в этот момент поняла, что наконец расслабилась. Ее перестали мучить страхи. Теперь ей думалось, что никто ее не преследовал, она себе это придумала. Ей ничего не угрожает, так что можно наслаждаться жизнью… Тем более в ней появился Иван.

Таня хоть и была в отношениях не опытна, понимала, что он может просто с ней играть. Увидел, понравилась, решил закрутить короткий курортный роман. Сейчас все красиво, но как только они переспят, он потеряет к ней интерес. Не совсем, но градус внимания снизится. Через неделю же (она забронировала отель на девять ночей) он проводит Таню до такси и с облегчением выдохнет. Все, можно искать новую женщину, благо их в курортном городе полным-полно.

– И пусть, – сказала себе она. – Неделя, но моя. Я возьму от нее все и вернусь в Москву. Главное, не влюбляться!

И тут Таня поняла, что врет самой себе. В главном врет… Она уже влюбилась! И если все будет развиваться по придуманному ею сценарию, она изведется. Как сильно, пока не осознавала. Все ее предыдущие любови были юношескими, невинными-наивными. В сознательном возрасте она один раз увлеклась. И сильно. Воспылала чувствами к педиатру, наблюдавшему близнецов с года до трех. Но Таня не могла себе позволить адюльтер, поэтому держала эмоции при себе, а в конечном итоге, дабы не поддаваться искушению, нашла другого врача. Сейчас же она в разводе, Иван тоже, и у них может получиться что-то серьезное.

– Танюша, пойдем. – Он подошел и протянул ей руку. – Яхта ждет нас.

– Здорово! И какая?

– Увы, не пиратская. Ни на одной сегодня нет вечерней прогулки. Я взял маленькую. Покатаемся на ней. А на «Черной жемчужине» в другой день.

Он вел ее за руку, и Таня млела. Рядом с Иваном она чувствовала себя Дюймовочкой, и это при ее ста семидесяти пяти. Виктор был ниже ее (хотя почему был?) и не отличался мощным телосложением. Он худо-бедно вынес ее, беременную, чуть располневшую, из загса. А Иван как пушинку бы поднял. Он выглядел как настоящий богатырь, высокий, мощный, с большими ручищами и ногой размера сорок седьмого. Не скажешь, что инженер. И как он такими огромными пальцами по кнопкам компьютера попадает? Может, у него какая-то эксклюзивная модель?

Они подошли к яхте среднего размера. Две палубы, плюс трюм, в котором вполне комфортная каюта. Таня каталась на подобных с семьей.

Капитан пригласил их на борт. Уселись на второй палубе.

– Я хочу, чтобы ты кое-что обо мне узнал, – проговорила Таня, пока яхту готовили к отплытию.

– Та-а-к… – Иван чуть напрягся. – Ты все еще замужем?

– Нет, – хмыкнула Таня. – Но мое откровение будет косвенно связано с развалившимся браком… Дело в том, что… – И замолчала, стесняясь продолжить.

– Муж все еще тебя любит и хочет вернуть? – попытался угадать Иван.

Она мотнула головой.

– У меня не было никаких отношений после развода, – выпалила-таки Таня. – В том числе несерьезных, типа, для здоровья. Более того, я ни на одно свидание не сходила за этот год.

– Даже кофе попить?

– Нет.

– Почему? – Она пожала плечами. – А почему ты с таким смущением об этом сообщаешь? Я очень этому рад. Значит, ты не разменивалась и…

– И?

– Ждала меня!