Найди меня Шерхан
Шрифт:
— Ты отдашь деньгами, — упрямо повторил Тагир, но в этот раз его голос прозвучал не так уверенно.
— Нет, Тагир, не отдам, — покачал головой Арсен, — и ты это прекрасно знаешь. Тебе не дадут взять деньгами. Хочешь, расскажу, что будет дальше? Ты ничего не смыслишь в промышленности. Пока въедешь, обесценишь все минимум вполовину, если не в три раза. Ну сам подумай, — он перегнулся через стол, — твои менеджеры разворуют все гораздо раньше.
— Альтернатива? — быстро спросил Тагир и облизал губу. — Что ты предлагаешь?
— Тендер, — медленно ответил Арсен и положил перед
Мансуров долго рассматривал фото.
— Что за камень?
— Голубой бриллиант, пятьдесят карат. С ним ты заработаешь миллиарды на поставке, весь товар готов, я отдаю его тебе взамен за Агату и ребенка. Ну думай, Тагир, думай. Заводы и банки с собой не увезешь, да ты и не дурак, сам понимаешь, они у тебя все отожмут. А здесь живые деньги, свалишь с ними, спрячешься на время, отсидишься да хоть у тех же саудитов.
Мансуров кусал губы и смотрел то на фото, то на Арсена.
«Ну, давай же, заглатывай, сволочь!»
Ямпольский уставился на него, стараясь не моргать. Главное вовремя нажать и не передавить.
— Такого случая больше не представится, Тагир. Решайся!
«Да, решайся, Тагир!»
Вместе с товаром саудиты получат крупную партию наркоты. Они узнают, что бриллиант поддельный — Арсен приложит все усилия, чтобы это донести. За контрабанду, хранение и торговлю наркотиками у них предусмотрена смертная казнь даже для иностранцев. Через обезглавливание. А попытка впарить поддельный бриллиант все усложнит, даже если за Тагира вступятся по дипломатическим каналам.
«Давай, Тагир, жги!»
— Хорошо, — выдохнул тот, и Арсен выдохнул следом. — Только я хочу убедиться, что это не подделка.
— Не вопрос, — Ямпольский достал заключение независимой экспертизы.
— Нет, там, где я скажу. Ты приедешь туда с камнем и сразу произведем обмен.
— Согласен, — конечно, он со всем согласен. — Ты подпишешь все документы по разводу, — а потом спросил уже тише, выдержав паузу:
— Кто ее выманил? Имя.
Тагир повернул голову, Арсен проследил взглядом и на секунду прикрыл глаза. На противоположной стороне зала сидела Ирма. Поймала взгляд Арсена, чуть улыбнулась и встала. Так вот кто ты, Анна Александровна…
— Она записалась на прием на всякий случай, ее привезли на вертолете, поэтому камеры не зафиксировали.
Арсен не сводил с нее тяжелого взгляда. Она все время отворачивалась, когда заталкивала Агату в лифт, и ее просто не узнали.
— Мне ее отдашь, — сказал на выдохе.
— Забирай.
— Тагир! — окликнул, и когда тот обернулся, спросил: — Как Агата родила?
— Тяжело, — ответил чуть дрогнувшим голосом Мансуров. Почти бывший муж. Сука. — Но держалась хорошо, хоть и боялась, — помолчал, как будто взвешивал, и все-таки сказал: — Тебя звала.
Пошел к выходу, и когда до Арсена дошел смысл сказанного, он чуть не бросился на Мансурова со спины. Схватить за шею, сдавить и трясти, пока не скажет…
— Тагир! — зарычал так, что обернулись сидящие вокруг люди. Мансуров остановился, и Арсен сипло продолжил: — Какой… Какой у нее голос?
Что-то неясное промелькнуло в глазах, но потом губы потянулись в улыбке.
—
«Как хорошо, что у саудитов не отменена смертная казнь».
***
Тагир забрал нас из роддома в тот же день. А я так надеялась, что мы задержимся, и Арсен нас вычислит! Леша не мог не мониторить роддомы, и, если бы мы с малышом задержались хотя бы на несколько часов, нас бы нашли.
Поэтому Тагир так нервничал и торопился. Мой профессор — надо потом сказать Арсену, чтобы отблагодарил его, — ругался и протестовал, но потом ему позвонили, и он сдался. Сказал мне:
— Держись, девочка! Твой муж безответственная и бессердечная сволочь.
«Мой муж самый лучший мужчина на свете. А этот — чужой, не мой», — хотелось ответить. Но я пока не могу говорить такими длинными фразами, прошептала только:
— Спасибо!
Нас погрузили в вертолет и привезли уже в какой-то другой дом, не туда, где я жила перед родами. Показалось, когда мы взлетали, к роддому подъехало несколько больших черных внедорожников, но может быть мне просто очень сильно этого хотелось.
Ночь прошла спокойно, маленький Арсен все время со мной. Мне помогает женщина, которая совсем не знает языка — то ли тайка, то ли филиппинка, но я принимаю ее помощь только потому, что мне нельзя сидеть из-за швов.
Не свожу глаз со своего сыночка — такого же красивого, как и его отец. Уже сейчас видно, что я родила себе маленькую копию своего любимого мужчины. Мон Шерр, если бы ты увидел нашего мальчика, ты бы не сдержал слез, я знаю!
Мужчины редко плачут, особенно такие сильные и выдержанные как мой Арсен, но именно поэтому эти слезы оказываются особенно искренними и дорогими. И я всем сердцем рвусь к нему, к своему мужчине.
Но меня пугает Тагир. Он почти все время проводит у нас, смотрит на меня так, что хочется спрятаться под одеяло. Сегодня он приходит, садится на край кровати, и я внутри замираю.
— Агата, — прокашливается, это совсем не похоже на наглого и обольстительного Мансурова. — Агата, я очень жалею, что втянул тебя в эту историю и свел с Ямпольским.
Целую сына в лобик и отворачиваюсь. Я нисколько не жалею, и уверена, что Арсен тоже.
— Я не думал, что способен на такие чувства, но ты все перевернула во мне, Агата, — Тагир взволнован, а я покрываюсь мурашками, догадываясь, что он скажет дальше. — Ты мне небезразлична, я как помешался, все время думаю о тебе, меня не интересуют другие женщины. Если я был груб или пугал тебя, прости. Я заберу у Ямпольского деньги, и мы с тобой уедем, вместе, ты и я. Я люблю тебя, ты поедешь со мной, Агата?
— Нет… Тагир… Я не… остав-лю… свое-го… ре-бенка…
Он вскакивает, запускает руки в волосы, начинает ходить по комнате, а я слежу за ним из-под опущенных ресниц. Нельзя говорить о своих чувствах к Арсену, я сделаю только хуже. Мансуров останавливается и садится возле кровати на корточки.
— Да, я вижу, как ты привязана к ребенку. Скажи, ты хочешь вернуться к нему из-за сына?
Киваю. Я помню, каким он бывает в бешенстве и боюсь, чтобы он не сорвал свою злость на малыше. Тагир поднимает голову, и я вижу в его глазах опасный огонь.