Найди меня
Шрифт:
– Скидку, говорите? Да, непременно, непременно. А теперь вам пора, друг мой, - и стал аккуратно подталкивать его к двери.
Но мясник не собирался уходить так легко, ибо назрел еще один вопрос. Оглянувшись по сторонам, он спросил шепотом:
– Уважаемый мастер Ирген. Те оболочки из кожи белой северной саламандры. Что вы мне вчера продали...
– Что...?
– у Иргена волосы на голове зашевелились, он тут дознавателя ждет, а этот про оболочки...
– Вот я и говорю, - зашептал мясник, округлив глаза.
– Я сегодня утром примерил одну, она была розовая! Это что?
– тут он сглотнул и сморщился.
– Клубники.
Розовая??? Честный лавочник почувствовал себя в полнейшем тупике. Однако, отвечать что-то надо было. Он прокашлялся, прочищая горло, и зашептал, многозначительно кивая:
– Это... запомните, никому ни слова... это очень редкая разновидность. Кожу снимали в период размножения. Они в это время... Ну, короче, в два раза прочнее, смекаете?
– Да...?!
– Да. Можете проверить. А теперь вам пора. Вы же хотите чтобы леди Софи застала вас на месте?
Аргумент сработал, мясник таки ушел. Ирген закатил глаза и трагически развел руками. Что-то в последнее время перемен становилось все больше. Уже и белые саламандры не совсем белые. Подумать только, розовая!
Пошел к прилавку, утирая лоб. Когда уже этот дознаватель придет?
Сверху послышался стук каблучков, Софи спускалась по лестнице. А в дверь снова постучали.
***
Король стоял на пороге лавки, приводя в порядок мысли. Прежде всего, ему нужно было что-то решить и понять себя.
Пока шел сюда, стараясь отвлечься, анализировал.
Его люди, отправленные вчера в портовые таверны вслед за теми девицами, что устроили представление на площади, раздобыли много ценной информации. Удалось проследить довольно далекий след, ведущий в верхние слои знати Аламора. Получалось, что в заговоре, кроме Балфоров, участвует еще как минимум три семьи.
И все же, ответа на особенно интересовавший его вопрос король так и не получил. Как он и подозревал, Харт работал по заказу. Но кому и зачем нужно было вырезать деревни? Промелькнула странная фраза о каком-то предсказании.
Ясно, что еще несколько ночей придется его людям отираться среди обитателей местного криминального дна. Да и Харт здорово беспокоил Рихарта, его непредсказуемость изворотливость, животная жестокость.
Оттягивая момент суда над ним, король рисковал. Держать его на площади, даже с такой хорошей охраной опасно, потому что всего предусмотреть невозможно. Разбойник мог в любой момент бежать. И все же король шел на риск, потому что это давало время и возможность подобраться к заговорщикам ближе.
Однако, идя на этот риск, он косвенно подвергал опасности женщину, занимавшую в последнее время слишком большое место в его жизни.
Женщину, которая заставляла его испытывать странные чувства.
Дверь открылась. На пороге стоял хозяин лавки и кланялся, приветствуя. Краем сознания Рихарт отметил, тот спрашивал что-то о здоровье. Ответил автоматически, с трудом заставив себя сосредоточиться. Потому что взгляд его невольно устремился наверх.
Лестница ведущая на второй этаж находилась прямо напротив входных дверей. и чтобы попасть в лавку, надо было сначала попасть в небольшой холл. Так получилось, что Рихарт шагнул в двери, именно
Вообще, его нельзя было назвать поэтичным, особенно во внешних проявлениях чувств. В некоторых вопросах слишком рациональный, в чем-то педантичный, (и это несмотря на явно авантюрный склад характера), недоверчивый, молчаливый, сдержанный. Справедливый. Смелый до дерзости.
Воин с самой юности. Какая тут может быть романтика или поэзия?
И все-таки Рихарт был очень впечатлителен и поэтичен где-то глубоко внутри. Иначе, если бы не эта его глубинная сущность, разве мог бы он влюбиться с первого взгляда? Слепо поверить, в то, что ему суждена неведомая возлюбленная? Искать ее среди сотен тысяч, не зная даже имени?
А сейчас он смотрел вверх, и на его глазах по лестнице легким пухом плыло видение. Синее платье, синие глаза, серебристые волосы локонами по плечам... Рихарт забыл, как надо дышать.
глава 13
Женщины, когда готовятся к важному свиданию, непременно нервничают. А уж как нервничают если им в этом деле выпадает роль болельщиц!
Зораида недолго оставалась в кухне. Быстро покидав на плиту несколько кастрюль с будущим торжественным обедом, помчалась к Соне, потому что процесс надо было тщательно проконтролировать. Как же она там справится без чуткого руководства мудрой старой ве... коллеги?
По настоянию Зораиды Соня быстренько вымыла голову, а потом подсушила волосы специальным артефактом - расческой, которую бабка ловко утащила с витрины и выдала ей со словами:
– Чистые волосы половина красоты, деточка.
С этой простой истиной трудно было не согласиться, а Зораида с серьезным видом добавила:
– А три четверти красоты - походка!
И с этим тоже невозможно было поспорить.
– Вот как ты ходишь? Спешишь, как солдат подпрыгиваешь, - продолжала тетка.
– А надо, чтобы плыла как лебедушка.
И тут Зораида, покачивая пышными бедрами, наглядно изобразила, как должна плыть лебедушка, комментируя при этом:
– Плечики расправила, шейку ровно, грудочки вперед. И плавно... Ну, животик можно не втягивать, его у тебя и так совсем нет. Хотя в животике тоже есть своя прелесть... Так, о чем это я? А, да. Осанку держи, голову подними, вот так. А подбородок не задирай. Вот, идеально!
Нол смотрел на эти приготовления восторженными глазенками, сложив ручки на груди. Ему точно все очень нравилось. Бабка вдруг хлопнула себя по лбу, о чем-то вспомнив, и убежала в свою комнату. Вернулась с небольшой шкатулочкой в руках.
– Вот, держи.
– Тетя Ида. Я не могу...
– И слушать не хочу. Зачем они мне? Я уже старая, - она улыбнулась, заглядевшись на тонкую, воздушную девушку в зеркале.
Потом всплеснула руками:
– Да что же это я? У меня ж там все на плите...!
– и убежала в кухню, утаскивая с собой малыша.
Соня открыла дрожащими пальцами шкатулочку, там лежало изящное колье. На тонкой цепочке белого серебра прозрачные бледно голубые камни - слезки. К платью было в самый раз. Застегнула на шее и застыла, глядя в глаза своему отражению.