Найди свою любовь
Шрифт:
— Вы танцуете вальс? — спросил Дэнни, как только Кори оказалась поближе. Кори секунду подумала, прежде чем ответить, при этом в глазах ее светилось довольно странное выражение — одновременно грусть и сожаление.
— Да, — ответила она наконец.
Какой невероятно серьезной и удивительно невинной была она тогда!
Протянув руку, Дэнни спросил:
— Могу я рассчитывать на этот танец?
Кори спросила, и ее янтарные глаза заблестели:
— А вы уже познакомились с американским послом?
— Пока нет, — ответил он.
Кори нежно улыбнулась ему.
— Я уже обещала этот танец.
И, повернувшись к Дэнни спиной, она закружилась в вальсе с каким-то толстяком в темных очках.
Дэнни Видалу удалось подойти поближе к кучке людей, окруживших американского посла. Все внимательно слушали, как Палмер Виатт излагает свои взгляды на инфляцию, девальвацию аустрала, демократию, коммунизм и террористическую организацию под названием монтанерос.
То, что случилось вслед за этим, произошло совершенно неожиданно, прежде чем Дэнни успел дослушать всю эту чушь о продемократических течениях и богобоязненных членах хунты… Буквально в одно мгновение все изменилось — только что здесь не было ничего интересного, а в следующий миг Дэнни Видал вдруг понял, для чего вообще стоит жить, стоит дышать: рядом с отцом появилась Кориандр Виатт. Прервав поток красноречия посла, она подхватила его локоть. При этом Кори не сводила глаз с Дэнни. Палмера Виатта, при всех его недостатках, никак нельзя было упрекнуть в душевной слепоте, когда речь шла о его единственной дочери.
— Мы с вами знакомы? — спросил он, обращаясь к Дэнни. — Я — Палмер Виатт.
— Это — профессор экономики Дэнни Видал, — представила его Кори.
Прежде чем снова взглянуть на Дэнни, Палмер внимательно посмотрел на дочь.
Затем он произнес, протягивая Дэнни руку:
— Я хочу поблагодарить вас за то, что вы помогли Кори выпутаться из той отвратительной ситуации…
— Не ситуация была отвратительной, а причина, ее породившая…
Палмер растерялся, а затем рассмеялся, пытаясь перевести сказанное в шутку. Это был смех опытного дипломата — в нем было все, кроме веселья.
— А знаешь ли ты, моя дорогая, что этот человек пытается обучить тебя социальным наукам, которыми в течение последних десятилетий пытаются заменить фундаментальную математику?
Кори улыбнулась, по-прежнему глядя на Дэнни.
— Что ж, — сказала она. — Требуется большой талант, чтобы обратить абстракцию в реальность.
— Или нереальность в политическую абстракцию, — метко парировал Палмер.
И они принялись болтать о погоде, о планах на лето, о партизанах, об экономике — пока Дэнни не отошел от Палмера и Кори. Он прекрасно понимал, что послу и его дочери пора уже уделить время другим гостям. Но даже удаляясь от Кори, Дэнни продолжал чувствовать ее взгляд на своем затылке и какое-то сладостное потягивание в низу живота. Он никогда еще никого не хотел так сильно. Прежде чем уйти, ему потребовался глоток свежего воздуха. Тем более что уходить уже было пора — в дипломатических кругах точное соблюдение протокола значило все. И снова Кори появилась перед ним, точно материализовавшись из воздуха. Она вышла прямо на тот самый гранитный балкон, где стоял Дэнни. Не говоря ни слова, Кори просто подошла и встала рядом с Дэнни, оперевшись на перила. Дэнни казалось, что лицо Кори парит в воздухе где-то между его глазами и луной.
— Вы танцуете вальс? — тихонько спросила Кори.
Несколько секунд Дэнни, улыбаясь, внимательно смотрел на Кори, как бы взвешивая степень риска, а затем заключил Кори в объятия. Они вальсировали и вальсировали под несуществующую музыку. Наконец Дэнни остановился, крепко прижимая к себе Кори и ища губами ее губы. Дэнни уже не в силах был владеть собой, спрашивать Кори, можно ли ее поцеловать, хочет ли она, нравится ли ей. Он просто прильнул губами к губам и стал целовать, сначала нежно, но потом с каждой секундой все более и более страстно, почти кусая, настойчиво просовывая язык все глубже. Она целовалась так, что Дэнни сразу понял, что для него сняты все запреты. Так целуют только проститутки. Или девственницы.
Свейзи вернулся к вопросу о деньгах.
— Эрнандо ввел всю бухгалтерию в компьютер. Там показано даже, какие суммы на что пошли, на чью избирательную кампанию. По нашим расчетам, по меньшей мере четырнадцать кандидатов имеют шансы. Все они баллотируются от социалистов или коммунистов в восемнадцати городах Латинской Америки. Когда закончим с этим делом, надо подумать о переезде в Майами.
— Не принимай это близко к сердцу, Мак, и не становись чересчур тщеславным, — посоветовал Дэнни, открывая глаза и улыбаясь. — Пусть Эрнандо занимается анализом политических перспектив, а твоя стихия — военная сторона вопроса. Собирай оружие и составь список тех иностранных организаций и посольств в Аргентине, которые считаешь наиболее уязвимыми. Помни, Мак, ты должен устроить для нас что-то зрелищное. Предоставь Эрнандо заботиться о долгосрочных перспективах, а мне — о деньгах.
Почти не слушая Дэнни, Свейзи взволнованно продолжил:
— Мы должны выиграть, независимо от того, какой очередной идиот сидит в Каса Росадо или Белом доме.
— Ни в чем нельзя быть уверенным заранее, — назидательно сказал Дэнни. — Надо помнить, что в любой момент и в любом месте может случиться что-нибудь такое, что сведет на нет все наши усилия. Например, неожиданно снизится уровень безработицы или в Штатах утвердят новую программу гуманитарной помощи. Или, наконец, на Ближнем Востоке установится мир. Никогда нельзя недооценивать противника.
— У нас было достаточно потерь, — сказал Свейзи. — Так что на этот раз мы должны победить.
— То, что случалось с нами прежде, не имеет никакого отношения к тому, что происходит сейчас.
После стольких поражений Дэнни Видал четко усвоил для себя одну аксиому: окончательный успех зависит целиком и полностью от финансовой базы и достоверной статистической информации. Все остальное — антураж. Нападение здесь, бомба там, похищение, убийство, Свейзи может планировать и проводить любые теракты, но люди наконец устанут от постоянного насилия, которое превратится в чуть ли не единственный способ отстаивать свою точку зрения в политике. Потрясти людей становится все сложнее, а значит, и планы организации должны быть более оригинальными. Конечно, вокруг любого теракта сначала поднимает стрекотню пресса, в течение нескольких дней они печатают сводки о количестве жертв, потом все сводится к рассуждениям на общие темы, и вскоре шумиха стихает. О самом же взрыве или убийстве в лучшем случае вспоминают еще раз в конце года, когда делают обзор самых кровавых преступлений за прошедший год. Однако ни разу после террористического акта не было свергнуто ни одно правительство и даже не был избран ни один кандидат.
Дэнни всегда считал, что организации необходима разветвленная финансовая сеть, которая позволяла бы поддерживать своих кандидатов и финансировать избирательные кампании в средствах массовой информации, а также время от времени устраивать травлю в прессе своих политических противников. Этот честолюбивый план поглотит теперь все его время и энергию. Ради его выполнения Дэнни придется пожертвовать всем остальным.
Он представил себе, как Кори выходит из крематория, повисает на руках отца, прижимая к себе урну с прахом мужа. Затем Кори возвращается в Нью-Йорк, вот готовит квартиру для продажи, упаковывает вещи — картины, серебро, антиквариат, книги — все, что было когда-то куплено для восходящей звезды банковского бизнеса в Нью-Йорке и его очаровательной жены.
Кори, его Кори, была такой простой, наивной. Ее нисколько не волновали ни деньги, ни бизнес мужа. Даже к дорогому вину она была равнодушна. Однажды он подарил Кори на день рождения бутылку шикарного коллекционного вина — «мутон ротшильд». На нее вино не произвело ни малейшего впечатления: смеясь, она повторяла, что не отличила бы его от вина месячной выдержки. Обнаженное тело ее при этих словах блаженно вытягивалась на простынях, кожа была все еще немного влажной после того, как они долго занимались любовью, а губы не успели остыть от поцелуев Дэнни… Он любовно поддразнивал жену, говоря, что у нее нет ни капельки вкуса, потому что она гринга, американка, и ее волнуют только гамбургеры, кока-кола и бейсбол. Конечно, он был не прав. Кори знала, о, она знала много других вещей, не имеющих ничего общего с деликатесами и другими благами жизни, которые способно принести с собой богатство. Она многое знала и умела. Например, вино, пусть это обыкновенный кьянти, она готова была пить, не отрываясь, изо рта Дэнни. И Кори тут же еще раз доказала мужу, что понимает толк в сексе — она мгновенно оказалась сверху и нагнулась к Дэнни, так что распущенные волосы заскользили по его щекам. Кори начала покрывать поцелуями его глаза, нос, шею. Ее губы спускались все ниже и ниже, целуя каждое ребрышко, приостанавливаясь, чтобы пересчитать их. Наконец она добралась до возбужденной мужской плоти, которую тут же начала ласкать губами и языком. Дэнни остановил ее, поднял выше, так что губы Кори снова касались его губ. Чуть охрипшим голосом Кори спросила его: почему? Страсть на ее лице сменилась замешательством, а глаза требовали ответа. Существовала лишь одна причина всего, что с ними происходило, — любовь. Дэнни внимательно вглядывался в Кори, в каждый дюйм ее лица и тела, пока в глазах жены не мелькнуло хорошо знакомое ему выражение. Кори даже не могла представить себе, насколько хорошо понимал он это выражение. В глазах ее не было злобы, нет — просто немой укор. Глаза ее явственно говорили: я отдалась тебе целиком и полностью, а ты бросил меня, бросил потому, что оба мы нарушили слишком много правил, полюбив друг друга. Кори твердо решила тогда, в двадцать лет, расстаться со своей невинностью, и решение это сделало ее охотницей. Влюбившись в мужчину, отнявшего ее девственность, она из охотницы превратилась в жертву, в добычу. Кори полюбила его, а взамен Дэнни научил ее всему, что могло сделать женщину привлекательной и для другого.