Найти и исполнить
Шрифт:
Окна домов на улице Горького, ныне Тверской, и прилегающих переулках, закрыты наглухо, местами даже видно, как завешены они изнутри темными тряпками, а стекла крест-накрест заклеены белыми бумажными полосками. Да только неважно они помогают, в соседних окнах, например, от стекол ничего не осталось, два наглухо забиты досками, а третье чернеет жутковатой пустотой, скалится обломками рам. А дальше – Стас невольно сбавил шаг и вышел на проезжую часть, чтобы обойти груду битого кирпича – от дома осталась лишь коробка, да и то не вся, Стас насчитал пять этажей, на уцелевшем углу фасада виднелась половина окна шестого этажа. Бомба угодила точно в центр дома, пробила крышу и снесла все перекрытия. От развалин еще пахло гарью, стены снаружи и внутри покрывала копоть и все было засыпано мелкой, как мука, пылью. Она поднималась легчайшими облачками от малейшего движения
Над головой раздался приглушенный треск, потом щелчок, еще один, Стас посмотрел вверх и увидел на столбе черную тарелку репродуктора, из нее доносилась музыка, что-то маршевое, бравурное, торжественно-волнующее. Поиграла так минуты полторы, оборвалась резко от протяжного мелодичного сигнала заставки, из черной тарелки послышался голос:
– От советского информбюро. Передаем утреннюю сводку за десятое октября тысяча девятьсот сорок первого года…
Вот теперь все сошлось, встало на свои места, прояснилось окончательно и бесповоротно. Сорок первый – странное время выбрал Юдин, чтобы спокойно с комфортом пересидеть московскую заварушку, что начнется через семь с лишним десятков лет. Сорок первый, значит. Времена, мягко говоря, не сахар. После того, что он недавно пережил, любая переделка легкой прогулкой выглядела, но не эта… А монотонный, без эмоций голос продолжал:
– В течение десятого октября наши войска вели бои с противником на всех фронтах. Особенно упорные бои шли на Можайском и Малоярославецком направлениях. Войска противника вышли в район Вязьмы. В окружении оказались девятнадцатая и двадцатая армии Западного фронта. В течение ночи наши войска отражали атаки противника, уничтожая технику и живую силу немцев.
Октябрь сорок первого, немцы остервенело прут на Москву, надеясь захватить ее до зимы, рвут нашу оборону, как гнилую нитку, каждый день подминают под себя города и километры территории страны. Значит, в самую мясорубку влететь угораздило…
– О результатах налетов немецких самолетов на Москву в ночь на десятое октября сорок первого года. Три ночи подряд немецкие самолеты тринадцать раз делали попытки совершить массированные налеты на Москву. Однако действия заградительных отрядов нашей ночной авиации и огонь зенитной артиллерии были настолько мощными и эффективными, что вражеские самолеты, не долетев до Москвы, вынуждены были беспорядочно бросать бомбы и обращаться в бегство, – говорила «тарелка» над головой.
Рядом собралась небольшая толпа, в основном женщины и подростки, на Стаса они ни малейшего внимания не обращали, дружно смотрели на черный раструб репродуктора, как и те, на другой стороне улицы – они притихли и тоже слушали сводку.
– От зажигательных бомб, сброшенных над жилыми домами, лечебно-бытовыми и культурными учреждениями Москвы возникли пожары, которые быстро ликвидировались. В результате бомбардировки жилых домов вражеской авиацией в Москве убито четыреста человек, тяжело ранено шестьсот шестьдесят человек, легко ранено восемьсот человек, больше тысячи человек осталось без крова, – продолжал диктор.
Стас смотрел вокруг, с трудом понимая, где находится, и если бы не таблички с названиями улиц, давно бы заблудился, а сам гнал от себя назойливую мысль – где и как искать Юдина? Полбеды, если тот еще в Москве, ведь опережает он преследователя на сутки или около того, а если нет? Его подружка лопотала что-то о портале, якобы находящемся в Москве, и о том, что Юдина здесь ждут. Знать бы еще – кто, где, с какой целью… Девица об этом, понятное дело, знать ничего не могла, не ее ума дело, какой с нее спрос. Времени в обрез, Юдин в любой момент может смыться обратно, в родной бардак, ибо дома, как известно, и стены помогают, хоть и неспокойно сейчас в этих стенах. Если господин нефтяной магнат решил выбирать из двух зол меньшее, то наверняка предпочтет вернуться назад, если уже не вернулся. От одной мысли стало жарко, Стас снял фуражку и вытер взмокший лоб, огляделся. Условие задачи сложилось само собой: найдешь Юдина – найдешь портал, найдешь портал – вернешься домой и там уже придумаешь, как добраться до своего кровника. Не найдешь… пеняй на себя, так и застрянешь здесь по гроб жизни и будешь
В лицо ударил порыв ветра, посыпался дождь вперемешку со снегом. Стас пошел дальше, не забывая смотреть по сторонам и одновременно стараясь не привлекать к себе внимания. Проскочил Бульварное кольцо, с Моховой свернул направо, оказался на набережной. Ветер тут и вовсе сбивал с ног, на асфальте образовалась грязная снежная каша. Придерживая норовившую слететь с головы фуражку, Стас шел к мосту через Москву-реку, разминулся с патрулем из трех смурных бойцов с винтовками за плечами и молодого, совсем мальчишки, лейтенанта – как пить дать, только прошлым летом закончил военное училище, или вовсе не доучился положенное, ведь выпуск сорок первого был ускоренным. Патруль не обратил на Стаса ни малейшего внимания, лейтенант косо глянул на «коллегу» с малиновыми петлицами и увел подчиненных на другую сторону моста. Стас
пошел дальше, читая таблички с названиями улиц, и скоро вышел к Большой Полянке.
Еще минут сорок ушло на блуждания по безлюдным переулкам среди старых, вросших в землю зданий с заклеенными и заколоченными окнами. Чувство нереальности происходящего не отпускало, Стасу казалось, что раньше, всю свою жизнь он видел лишь изнанку Москвы, а теперь город представал в своем истинном виде. Стас даже узнал несколько домов, хоть и видел их изуродованными архитекторами будущего, заметил макушку той самой злосчастной церкви, и вот она, родовая усадьба купцов Сушкиных, зажатая бесконечными деревянными бараками с одной стороны и глухой стеной нового, недавно построенного девятиэтажного дома с другой. Позади виден высокий забор, за ним деревья, двухэтажный дом с мансардой выделяется на их фоне, из трубы на крыше поднимается дымок, поблизости никого. Стас еще помнил что-то о фреске, украшавшей купол потолка над беломраморной лестницей, дубовый паркет в коммуналках и белоснежный рояль на площадке между вторым этажом и мансардой. Настало время увидеть все своими глазами – Стас перешел улицу и, не сбавляя шаг, решительно направился к чугунному крыльцу и мощной двустворчатой двери с отполированными до блеска бронзовыми ручками.
Но даже дотронуться до них не успел, как дверь сама тяжко отворилась ему навстречу. Стас едва успел отступить к колонне и чуть не врезался в стоявшую поблизости бочку с водой. Кто-то с той стороны явно передумал выходить из дома, массивная створка поползла обратно. Стас схватился за ручку и потянул тяжеленную дверь на себя. На пороге стояла девушка лет семнадцати или немного старше, в сером пальто и клетчатой юбке под ним, из-под белой беретки на плечо свешивалась длинная русая коса. Взгляд скорее любопытный, чем испуганный, но смотрит настороженно. Перешагнула порог, стукнув каблуками по ступеньке под ним, и оказалась лицом к лицу со Стасом. Тот так и стоял, сдерживая натиск могучей двери, не отрываясь, смотрел на девушку – ее лицо казалось ему знакомым. На мгновение почувствовал, как взмок от ужаса, но, присмотревшись, успокоился – нет, это не то, что он подумал. Бабка в тот год была старше этой девчонки, ненамного, но все же. Но ее лицо… Он видел его раньше, и все пытался припомнить, где именно.
– Вы к кому? В какую квартиру? – спросила девушка, и наваждение окончательно исчезло.
– Як Савельевым, – сказал Стас, отпустил дверь, и она грохнула так, что стены вздрогнули.
– Их нет, они в эвакуации, – ответила девушка и умолкла, выжидательно глядя на Стаса.
Старая семейная легенда на глазах становилась былью, девушка уже не смотрела на гостя изумленно, наоборот – кивала, отчего помпон на беретке неспешно покачивался в такт движениям. «Где я мог ее видеть?» – здесь в воспоминаниях образовался основательный пробел, картинка упорно не желала складываться.
– Я с фронта приехал, – принялся он излагать частично заготовленную еще в лесу под Вязьмой и окончательно оформившуюся в поезде легенду. – Меня в командировку отправили, я планировал у родственников остановиться…
Дальше, согласно легенде, он должен был предъявить алехинское удостоверение и потребовать ключи от квартиры Савельевых, но этого не потребовалось.
– Подождите, я сейчас отца позову. – Девушка обеими руками ухватилась за дверную ручку, потянула ее на себя. Стас пришел девушке на помощь, общими усилиями дверь открыли, девушка моментально пропала в полумраке подъезда, бросив Стаса в одиночестве. Каблуки стучали над головой, потом звук стих, хлопнула где-то дверь, Стас прошел немного вперед, осмотрелся.