Найти и вспомнить
Шрифт:
Сзади что-то звенит и скрежещет, а потом резкий щелчок эхом отдается от стен. Охотник успевает, обернувшись, выставить вперед руку. Странное металлическое насекомое, смазанное скоростью в полете, перехвачено им в воздухе. Тонкие жвала впиваются в переплетение проволоки, заменяющее Охотнику плоть руки. Одно жвало ломается со звуком лопнувшей стальной трубки, а второе глубоко уходит внутрь. Из обломка сочится прозрачная, резко пахнущая жидкость. Охотник сжимает пальцы. Существо вертится, пытаясь освободиться, коротко скрежещет какими-то внутренними шестеренками… и вдруг стихает.
– Отпусти!
– голос неожиданно насмешлив
– В этих жвалах больше нет усыпляющей жидкости. Я не причиню тебе зла.
– Теперь и не сможешь, - говорит Охотник, упирая ствол винчестера в голову существа, таращащую на него огромные фацетные глаза.
– Одно лишнее движение и разлетишься на запчасти.
– Это было бы хорошо… а то я тут засиделся.
Охотник разжал пальцы. Существо с лязгом свалилось на гравий и странным образом перекувыркнулось. Какие-то конечности втянулись, голова повернулась на спину, выгнувшуюся дугой, с шелестом выдвинулись членистые лапки. Перед Охотником раскорячился внушительных размеров богомол, поднял свое длинное туловище и с едва заметным скрежетом согнул длинные передние конечности.
– Кто ты?
– сухо спросил Охотник.
– Я дух, заключенный в этот механизм хозяином дома.
– Зачем хотел убить меня?
– Это было нечто вроде приветствия. Я хотел усыпить тебя и посмотреть, кто ты есть. Вещи, одежда, оружие.
– И на кой ляд тебе это надо?
– Любопытство, - своим вкрадчивым голосом хохотнул дух.
– Надо же как-то коротать вечность. Быть в одном единственном теле, которое только и может, что превращаться из богомола в паука и осу - этого мало. Элементы новизны давно исчезли.
– Ты знаешь, что твой хозяин убит вампирами?
Механизм замер, только внутри жужжала расхлябанная шестеренка. Похоже, для духа это было новостью.
– Я заметил, что он давно не приходил… чары двери не позволяют мне выйти… жаль.
Охотник так и не понял, что именно жаль духу - смерть ученого или то, что ему невозможно было выйти. Духи капризны и своенравны, но по-своему могут привязаться к человеку.
– Я сломал дверь. Теперь ты можешь выйти, но у меня есть к тебе просьба. Где можно в этой мастерской найти магическое серебро? Местные уверяют, что оно было у здешнего хозяина.
– Хорошо, Игорь, но и у меня к тебе имеется дело…
…Здесь Марина прервала Охотника:
– Он назвал тебя Игорем? И ты не поправил его? Или ты уже догадывался?
– Я не обратил внимания тогда на это имя, хотя мне оно и показалось смутно знакомым. Все-таки это было много лет назад… да и духи любят называть собеседника разными именами.
– Этим они как бы подчеркивают то, что все люди для них одинаковы, - пробормотал внимательно слушавший Кот.
– Во всяком случае, утверждают они именно это. Мол, человек для них - одна из множества искорок, кружащихся над костром. То ли дело бессмертные души - вот это совсем другое!
– Получается, этот дух сам когда-то был человеком?
– удивилась Марина.
– Конечно!
– в свою очередь удивился Кот.
– Если он не сказал нашему другу о своем происхождении, то только потому, что существует давным-давно. Может, это дух какого-нибудь неандертальца или еще древнее. Что же ему теперь - всю вечность помнить свое земное существование?
– Я его о нем не спрашивал, - сказал Охотник.
– Просьба духа показалась мне вполне справедливой и наш обмен - честным. Он показал мне тайную дверцу, которую сам я вряд ли бы отыскал…
…Дверца открывается неожиданно легко. Охотник видит несколько полок в неглубокой гранитной нише. Среди аккуратно разложенных непонятных деталей поблескивает плоская бутылочка. Видно, как в ней спокойно переливается всеми оттенками серебра жидкость. Только это не ртуть и не какой-либо другой металл. Это магическое серебро - цель поиска Охотника.
Он достает сосуд, похожий на стеклянную фляжку и вынимает притертую пробку. Поставив сосуд на краешек ближайшего стола, он достает давно приготовленные стальные дротики и обматывает один из них тряпицей, чтобы не дотрагиваться до стали. Осторожно касается острием поверхности серебра… и оно поднимается по дротику, обволакивая его тончайшей серебряной пленкой. Теперь дротик готов к бою. Да, это очень удачная находка! Теперь серебра Охотнику хватит на долгие годы.
– А ты не пробовал сделать свою руку серебряной?
– спрашивает дух.
– Это было бы разумно.
Охотник молчит какое-то время, а потом неохотно отвечает:
– Эта рука не покрывается серебром.
– Проклятие, - говорит дух, не то утвердительно, не то с сомнением.
– Да.
– Охотник не хочет разъяснять.
Они выходят из дома, по-прежнему хранящего непонятные чары, отпугивающие от него людей и животных, но оказавшиеся бессильными перед вампирами. С собой Охотник берет, кроме сосуда с драгоценным магическим серебром, несколько книг. Книгу "Город Напрасно Умерших" он прихватывает, сам не зная зачем. Наверное, в толщах иного времени и пространства, в далях, недоступных никакому путешествию, в запредельной реальности Игорь сейчас борется с вплотную подступившей смертью. В его палате стоит кислородная установка, из правого бока выходит тонкая пластиковая трубка, отводящая мокроты из легкого, над изголовьем нависает унылая капельница. Его обведенные синевой глаза закрыты. Мама тихо выходит из палаты - на посту медсестры ей надо напомнить дежурной, что физраствор в капельнице заканчивается. Маме разрешили круглосуточно находиться при сыне. В соседней палате старушка, соболезнуя, вздыхает: "Помрет мальчонка. Не жилец… вот горе-то матери!" Равнодушная смерть стоит совсем близко.
Ничего этого Охотник не знает. Он сует книгу в вещмешок и все последующие годы так и не открывает ее, сам не зная, почему. И даже построив хижину, он принимает в подарок от старинного друга Кота книжный шкаф и ставит книгу на одну из полок, так и не попробовав прочитать. "Как-нибудь выберу время и спокойно почитаю", - рассеяно думает он.
– Ты готов?
– спрашивает его дух.
– Не передумал?
– Нет. Ничего нового - пора выйти на свободу и набираться впечатлений. Сколько я пробыл под землей, как ты думаешь?
– Никак не думаю. Старика убили лет десять назад.
Дух молчит. Для него эти десять лет в неизменной тишине и темноте пролетели мгновенно… а может, тянулись столетиями. Кто знает?
– Тогда мы с ним встретимся, - наконец говорит он.
– Ну, давай, не тяни!
Охотник снимает с плеча винчестер и стреляет в серебристую голову богомола. Выстрел разносит ее на части. Один фацетный глаз превращается в пыль, второй почти цел. Туловище падает на землю, острые конечности мгновенно обвисают. И только жужжит по инерции какое-то колесико внутри, но и оно скоро затихает.