Найти себя. Трилогия
Шрифт:
– Вот и славно. Не забудьте повторить эти же слова и другим, когда вас об этом спросят.
Обратный путь ехали молча, и каждый пытался осмыслить, что же такое произошло на этой необычной дуэли. Сомову стало любопытно, о чем думают его попутчики.
– Я так понял, что вы, капитан Тиблар, не одобряете моего поступка, несмотря на то, что меня поддержали.
– Как вам сказать, господин Сангин. Вы воспользовались хитрой казуистикой и в изворотливости ума вам не откажешь. Однако, несмотря на то, что букву закона вы вроде бы не нарушили, но вот сам дух и честь…
– Вы играете понятиями, капитан, не желая называть вещи своими именами, – невольно раздражаясь, оборвал его Виктор, – Дуэль это узаконенный способ убийства. А в убийстве не может быть ни чести, ни возвышенного духа. Луграс бросил мне вызов не для того чтобы сражаться, а для того чтобы убить. Много ли чести в том, чтобы убить заведомо более слабого соперника? Я вам отвечу – чести в этом вообще нет. Как нет чести и в том, чтобы согласиться быть убитым. Глупость есть, а чести
– Легкое сотрясение мозга, сломана челюсть и выбиты шесть передних зубов. У вас просто чудовищной силы удар, господин Сангин! Если бы я не видел этого собственными глазами, то ни за что бы не поверил, что такие повреждения можно нанести обычной рукой. Впрочем, с бароном Луграсом ничего непоправимого не произошло, разве что выращивание новых зубов займет длительное время, может быть пару-тройку месяцев. Кстати, я полностью разделяю вашу точку зрения, барон, что дуэли это ужасно жестокий и бесчеловечный обычай, берущий начало с древних варварских времен и которому в наше просвещенное время давно пора положить конец.
– Займусь этим сразу после отмены рабства, – все еще немного сердито пообещал Сомов, слова которого собеседники восприняли как не очень удачную шутку.
Ленора и Тессар встречали Виктора у самых ворот. С баронессой Сомов разговаривать не стал принципиально, а с магистром они поднялись в его кабинет, где Виктор и поведал о подробностях дуэли. Сиан от души повеселился, слушая рассказ Сомова, и был в восторге от находчивости своего ученика, но кое-что ему не понравилось.
– Ты все сделал правильно, Вик. Все, кроме одного. Барона Луграса нужно было все-таки убить.
– Милость к врагу не есть добродетель, – усмехнулся Виктор, – Где-то я это уже слышал.
Они еще немного поспорили, а потом сыграли в шахматы, за которыми Тессар предался воспоминаниям о своих многочисленных дуэлях. Потом разговор заскакал с темы на тему, а когда зашла речь о магии, Виктор решил поделиться с магистром идеей о своем чудо-амулете. Он давно уже понял, что самостоятельно завершить этот проект у него не получится. Сиану идея понравилась, но не более того, а об огромном потенциале будущего устройства Сомов благоразумно умолчал. Без всякой инициативы со стороны Виктора Тессар сам предложил не ставить в известность герцога Гросса о новом проекте.
– Прибыль от этого устройства не будет настолько большой, чтобы делить ее на троих, – издалека начал Сиан, – Как ты считаешь, Вик, может нам не стоит впутывать в это герцога Гросса? Зачем ему знать о нашем новом амулете?
– Заметьте, господин магистр, – без тени улыбки ответил Сомов, – Другой бы возражал, а я сразу согласился.
* * *
Глава 5. Атомный барон
Дела в замке магистра шли своим чередом. К Тессару зачастили с визитами незнакомые важные господа, а к Сомову крепкие бритоголовые парни. И те и другие визитеры предпочитали появляться в темное время суток, а переговоры вели тайно с глазу на глаз. Отношение Виктора с Ленорой наладились, чему активно поспособствовал лично магистр, настойчиво подталкивающий их к свадьбе. Герцог Гросс давно не появлялся, увлекшись снаряжением крупной морской экспедиции, и лишь справлялся по разговорному амулету, как продвигается работа над атомным проектом и отдавал приказания, которые Сомов и не думал выполнять. В последние дни Виктор все больше времени уделял подготовке к своему первому выступлению в городском театре, где собирался преподнести жителям Маркатана грандиозное уникальное шоу. Он не просто готовил единичное выступление, он закладывал основу будущей индустрии развлечений и без сожаления тратил все деньги, оставшиеся после покупки баронского титула. Были заказаны специальные дальнобойные прожекторы, где магическая энергия использовалась исключительно для нагревания пластины из тугоплавкого вещества, которая раскалившись, излучала обычный свет, распространяющийся без ограничений в пространстве. Такие светильники были дорогими и чрезвычайно пожароопасными, но зато позволяли осветить любую точку театра. Были наняты осветители, для управления прожекторами и составлены подробные схемы и графики работы осветительных приборов, чтобы придать световому оформлению хоть какую-то осмысленность. Надо сказать, что репетиции с осветителями заняли куда больше времени, чем с оркестром. Были приобретены или созданы с нуля десятки других устройств, предназначенных для того чтобы привести публику в полнейшее изумление. Одно из таких устройств было звукозаписывающим, и к его созданию приложил руку лично магистр Тессар. Изобретать прибор не пришлось, поскольку алмазы могли воспроизводить записанный звук и ранее. Но это был очень короткий звук, никак не подходящий для длительной записи голоса или музыки, почему алмазы никогда и не использовались для аудиозаписи. Но соединив в цепь около двухсот АМЭ, Тессар получил достаточную память для записи одного короткого куплета, по одной букве на аккумулятор. Это было конечно сущее расточительство и полнейший примитивизм, но изобретать другой вариант времени уже не оставалось, а Виктору так хотелось ошеломить зрителей. Сопровождали ящичек с магическими аккумуляторами несколько солдат во главе с капитаном Тибларом. Оставлять без охраны такое сокровище было нельзя.
В день премьеры с самого утра в театре стояла суматоха и царила нервозность, а Сомов так вообще сбился с ног, завершая последние приготовления. Концерт должен был состояться днем, а после него планировался торжественный прием в замке по случаю дня рождения Леноры. Для развлечения приглашенных гостей Сомов не забыл отдать распоряжение, чтобы Сула с музыкантами к вечеру прибыла в замок Сиана. Но сейчас почти весь его музыкальный коллектив, приятель Авик, владелец таверны Рук Карс и главарь банды бритоголовых Гурон Бирс находились где-то среди зрителей заполняющих театр. Рекламную кампанию начали за три недели до начала концерта, расклеивая красочные афиши по всему городу и печатая объявления во всех без исключения журналах и газетах, поэтому свободных билетов не осталось, несмотря на их высокую цену. Впрочем, выручка от продажи билетов не покрывала расходов на само шоу. Пока не покрывала.
В зрительном зале рабочие театра опустили люстры и стали гасить свечи, погружая театр в темноту. Поехал в стороны тяжелый занавес, открывая зрителям большой симфонический оркестр, расположившийся на сцены полумесяцем. По краям оркестра застыли девушки из бэк-вокала, а посередине раскинулась, сверкая полированными деталями ударная установка, в недрах которой притаился Шустрый. Вспыхнули прожекторы, освещая центр сцены и человека с серебряными волосами до плеч, в темных кожаных брюках с широким поясом, в белой свободной рубашке и с гитарой наперевес. Ни золотой фольги, ни баронской защитной эмблемы не было. Сомов больше не скрывал того, что на его плече отсутствует татуировка клятвы верности и надеялся, что это послужит спусковым механизмом для последующих запланированных событий. Раздались приветственные аплодисменты поклонников, но музыкант сразу же поднял руку, призывая всех к тишине и усиленный хорошей акустикой зала, зазвучал неподражаемый хриплый голос:
– Это выступление я посвящаю очаровательной баронессе Леноре Сиан, которой сегодня исполняется восемнадцать лет. Примите, госпожа Ленора, мои искренние поздравления и заверения в моей полной и безграничной вам преданности.
Несколько прожекторов метнулось, осветив ложу бельэтажа и поднявшуюся со своего места баронессу, купающуюся в лучах света и тысячах глаз сосредоточенных на ней. Судя по румянцу на щеках, счастливой и слегка пьяной улыбке, Ленора находилась на вершине блаженства.
Светильники медленно погасли, а затем вспыхнул целый ряд из десятка прожекторов в глубине сцены, создавая расходящийся веер из синих лучей за спиной музыканта, и тут же грянул оркестр. Выступление началось пронзительной песней «Девочка, ты скоро станешь взрослой» из фильма «Криминальное чтиво». Эта песня идеально подходила для голоса Виктора, но ее слишком откровенный текст пришлось немного изменить, чтобы он был благосклонно принят публикой, а главное самой баронессой Сиан. К репертуару Сомов отнесся очень тщательно, и только эта первая, да еще последняя песни исполнялись впервые. В остальном же он пел старые и хорошо принимаемые жителями Маркатана шлягеры, а основной упор делал на феерическое шоу. Прожекторы были установлены двумя цепочками по десять штук в каждой. Один ряд с синими фильтрами размещался на полу в конце сцены, а второй с красными фильтрами был высоко поднят и закреплен на рампе. Все они управлялись вручную осветителями по заранее отработанной программе и в точном соответствии с ритмом музыки. Лучи света сходились на музыканте, плавно крутились или метались по залу, цвета становился то синими, то красными, то зажигались вперемешку. Под потолком в центре зала медленно вращался шар, состоящий из маленьких осколков зеркал. На него временами направляли свои лучи несколько прожекторов, и тогда он пускал тысячи разноцветных зайчиков, плывущих по стенам, потолку и зрителям. В такие моменты казалось, будто весь театр приходит в движение. Слегка измененный амулет воздушный удар создавал порывистую струю воздуха, развивая волосы музыканта. Холодный тяжелый дым, полученный прогонкой через коробы с сухим льдом, подсвечивался синим цветом, плотными клубами обволакивал ноги Сомова, и тягучими волнами стекал со сцены. Виктор не делал пауз между песнями и не давал опомниться ошарашенным зрителям, перегружая их чувства звуковыми и световыми эффектами. Двухчасовое выступление он провел на одном дыхании и заканчивал его песней «Музыкант» Константина Никольского. Сомов исполнил два куплета песни, а перед последним куплетом снял гитару и, оставив ее на сцене, направился к выходу. Оркестр продолжал играть. Все осветительные приборы сейчас сопровождали только Виктора. Лучи прожекторов медленно тускнели и погасли в тот момент, когда распахнулись широкие двери выхода на улицу и в ослепительном солнечном свете музыкант словно растворился. Театр остался почти полностью погруженным в темноту. Лишь на сцене яркое пятно света сфокусировалось на гитаре, да светился выход, где колыхались и надувались от ветра, словно паруса плотные портьеры. Музыкант ушел, но включились двести АМЭ и его хриплый голос отчетливо зазвучал в онемевшем от удивления зале.