Найти себя. Трилогия
Шрифт:
Беседа с доброжелательным продавцом неожиданно заинтересовала Сомова, и на какое-то время он даже забыл о цели своего визита на железнодорожный вокзал. Впервые Виктор разговаривал с кем-то, кто разбирался в магии и открыто о ней рассказывал.
– Этот меч работает на алмазах? – изумленно спросил он.
– Как и любой другой амулет. Алмазы это основа магии. Только они позволяют удерживать темную энергию и магические заклинания. В какой-то мере на это способны и рубины, но лишь в качестве вспомогательного элемента.
– Как интересно, – Виктор даже напрягся в предвкушении ответа на следующий вопрос: – А в магии используются искусственные алмазы? Их уже научились делать?
– Искусственные алмазы? – старик от души рассмеялся сухим трескучим смехом, – Это же надо такое придумать – искусственные алмазы. Да вы шутите, молодой человек?
– Конечно шучу, – натянуто улыбнулся в ответ Сомов, но глаза его при этом остались абсолютно серьезными.
– Какой вы веселый молодой человек, – старик вдруг перестал смеяться, снова опустил гогглы на глаза и принялся откровенно разглядывать Виктора.
– Спасибо, что
– Приходите еще торопливый молодой человек. И в следующий раз, собираясь в магическую лавку, не забудьте захватить с собой больше одной медной монеты.
И пожилой продавец опять рассмеялся ехидным трескучим смехом. Виктор покинул лавку магических товаров и, конечно же, не преминул заглянуть в свой кошелек. В нем действительно завалялась только одна последняя монетка. Сомов пораженно покачал головой. Он был ошарашен новой информацией: и рентгеновскими гогглами, которые способны были видеть гораздо больше, чем он предполагал и тем что вся магия оказывается зиждется на алмазах, что вызывало у Виктора отдельный особый и очень сильный интерес. Но чтобы все это обдумать требовалось время, которого сейчас не было совсем. Первым делом нужно было срочно убираться из города и теперь не забывать держаться подальше от всевидящих владельцев гогглов. Беглец прошелся по площади, внимательно наблюдая за окружающей обстановкой и задержался неподалеку от остановки омнибусов, прикрываясь большим почтовым ящиком в виде тумбы красного цвета с прорезью для писем на уровне глаз. Тумба была покрыта витиеватыми узорами, и имела черную чугунную табличку с гербом и золоченной надписью: «Имперская почта». Выглядывая из-за этого несуразного почтового ящика, Сомов дождался, когда к остановке подкатит очередной транспорт и начнется высадка пассажиров, после чего смешался с толпой вновь прибывших горожан и вместе с ними прошел внутрь железнодорожного вокзала. Стража у входа на него даже не взглянула. Хороший маневр, похвалил себя беглец. Гогглы стражники не носили, но следовало соблюдать предельную осторожность, чтобы не попасть в поле зрения их начальства, которые всегда имели в своем распоряжении эти оптические магические приборы. Не хотелось бы, чтобы тебя просканировали и стали задавать вопросы – почему это благородный господин носит меч не открыто, а в ножнах за спиной. Тайная стража регулярно ловила шпионов в Останде или по крайне мере докладывала об этом обществу посредством местных газет, и Виктор об этом читал не раз.
Внутри вокзала находился просторный холл, который гудел сотнями неразборчивых голосов, словно огромный растревоженный улей. Высокий потолок был разрисован красочными сценами из местной мифологии, а серый гранитный пол изрядно затоптан грязными ногами. По всему залу были расставлены большие информационные щиты в массивных рамах из черной клепаной стали. Сомов остановился у крайнего щита, который отлично заслонял его от лишних глаз и произвел детальный осмотр помещения. К боковым стенам холла лепились билетные кассы и всевозможные магазинчики с застекленными решетчатыми перегородками. Дальний конец вокзала не имел стены и выходил прямо на перрон, закрытый от непогоды полупрозрачной крышей, собранной из металлических ферм и мутного давно немытого стекла, засиженного птицами. В холле суетились разномастные пассажиры, мелькали служащие в форменной одежде с каскетками на головах, и было настолько оживленно, что беглецу не составляло никакого труда затеряться в этой пестрой толпе. Виктор посмотрел на информационный щит перед собой. На нем была изображена подробная карта железных дорог. С Остандом граничили пять стран. Ближайшим государством был Эрганд, а первым населенным пунктом за границей, где делала остановку парка, был город под названием Кантан. Затем Сомов перевел взгляд на странную машину, похожую на популярный игральный автомат из казино «однорукий бандит», которая прижималась к информационному щиту. Приземистый агрегат из литого чугуна имел боковую ручку, а на лицевой стороне вырезанное окошко и ряды кнопок под ним. Виктор нашел кнопку с надписью «Кантан» и нажал на нее. Ничего не произошло. И только когда он покрутил боковую ручку, внутри машины тонко зазвенели и замелькали в окошке переворачивающиеся медные листы, а потом кнопка со щелчком вернулась в начальное положение, а в окне зафиксировался медный лист с выдавленным на нем текстом. Это были всевозможные данные о маршруте до города Кантан, включающие время отбытия, прибытия и стоянки на каждой станции. Информации было много, но там не было ответа на главный вопрос, мучавший Сомова, и он зашагал в сторону билетных касс.
– Цена билета первого класса до Кантана четыре золотых. Время в пути шесть дней, – проинформировал усталый билетер, и верно угадав причину, по которой замялся покупатель, добавил: – Есть билеты в вагоны простого класса, но там только сидячие места. Стоимость билета один золотой и двадцать пять серебряных.
– Нужно ли мне предъявлять личную грамоту чтобы приобрести билет? – напряженным голосом поинтересовался беглец.
– Зачем? – чуть удивился билетер, – Не нужно ничего предъявлять. Грамоту покажите на границе с Эргандом.
Ну, хоть что-то хорошее, подумал Виктор. С документами проблем не было, но вот озвученные суммы оказались для него совершенно неподъемными. Весьма озадаченный он отошел от билетных касс и двинулся вдоль лавчонок, тесно жавшихся к стенам. Газетные и книжные прилавки, маленькая закусочная с дразнящими запахами, ломбард. Ломбард? Сомов немедленно заглянул внутрь, но и здесь его ждало разочарование. В ломбарде охотно принимали драгоценные металлы и камни, изделия из этих металлов и магические амулеты. Позолоченные гогглы с обычным стеклом здесь согласны были взять лишь за тридцать пять серебряных монет. Учитывая, что эти деньги не решали проблемы, а за гогглы в свое время было заплачено два золотых, Сомов отказался от невыгодного предложения.
Зазвенели удары колокола, перекрываемые короткими пронзительными гудками, и послышался шум приближающейся парки. Большинство людей потянулось на перрон, и Виктор аккуратно затесавшись между ними, двинулся посмотреть на прибытие поезда. На платформе ощущалась неповторимая вокзальная атмосфера из смеси влаги, угольного дыма, запахов перегретого железа, мазута и масла. Эту атмосферу подчеркивала какофония самых разнообразных звуков с еле уловимым эхом, растворяющемся в общем несмолкающем ни на секунду шуме. Громадный локомотив с носом ледокола, постукивая колесными парами на стыках рельсов, медленно вползал под стеклянную крышу вокзала и тянул за собой длинную вереницу вагонов. В конце пути его уже ожидал взведенный пневматический отбойник в виде двух спаренных исполинских цилиндров, густо усеянных заклепками, и с датчиками давления размером с добрую кастрюлю. Паровоз уперся буферами в далеко выставленные поршни отбойника, вмял их внутрь цилиндров, залязгал железом и нехотя остановился, шумно выпуская излишки пара. На минуту все вокруг заволокло плотным искусственным туманом.
Сомов воспользовался моментом и двинулся по платформе вдоль поезда, с любопытством озираясь по сторонам и не забывая время от времени оглядываться. Огромный локомотив высотой чуть ли не с двухэтажный дом почти весь скрывался в облаках пара, а сверху из маленьких окошек без стекол высовывались машинист и кочегары. На их лицах черных от въевшейся намертво угольной пыли светились неестественно белозубые улыбки. Рабочие здесь еще не слышали ни об охране труда, ни о правилах техники безопасности и поэтому были вполне довольны своей работой и жизнью. За паровозом шел закопченный тендер с углем, а за ним цельнометаллический почтовый прицеп. Дальше начинались шикарные пассажирские вагоны, которые, несмотря на огромный размер, выглядели, словно игрушечные настолько ювелирно они были сработаны. Высокие и длинные, насыщенного шоколадного цвета, прошитые рядами заклепок, с большими окнами и многочисленными дверями они играли на свету яркой лакировкой и блестели начищенными медными деталями. Меди было много: оконные рамы, дверные ручки и поручни, прямоугольные узоры по всему борту, а в центре рельефный герб и такая же рельефная надпись: «Имперская железная дорога». Повсюду уже хлопали двери вагонов, и все больше и больше людей выходило на перрон. На нем становилось тесно и многолюдно. Перрон был не слишком широким и казался еще более узким от того, что был разделен надвое гранеными железными столбами, которые поддерживали стеклянную крышу. На этих столбах через одинаковые интервалы висели двусторонние круглые часы с желтыми циферблатами и черными острыми стрелками похожими на усики. Перрон был хорошо освещен, поскольку кроме солнечных лучей, проникающих сквозь прозрачную крышу, работали и магические светильники, расположенные в два ряда над каждой платформой. Светильники были упрятаны в чашеобразные медные отражатели и покачивались вразнобой на длинных цепях, подвешенных к потолку. В центре перрона возле сигнального колокола Виктор наткнулся на толстого дежурного работника вокзала в форменном френче из сукна цвета маренго. Одежда служащего сверкала металлическими пуговицами и гербом на бляхе ремня, а на голове у него отсвечивала глянцем каскетка из укрепленной кожи, усиленная металлической отделкой и еще не утратившая сходства со шлемом. Сомов на секунду замер, но ни гогглов, ни оружия у служащего не наблюдалось, и Виктор прошел мимо него, уже не напрягаясь.
Навстречу, теряясь в клубах пара и дыма, чинно вышагивали важные пассажиры, прибывшие первым классом. За богатыми пассажирами петляли между столбами красные от натуги, и потные носильщики в серых брезентовых фартуках с медными номерными бляхами на груди. Носильщики катили скрипучие тележки, на которых громоздился разнообразный багаж: сундуки, баулы и дорогие чемоданы из черной или коричневой кожи, отделанные медными полосками и уголками.
Сомову казалось, что все господа в гогглах смотрят исключительно на него и поэтому он старательно сохранял невозмутимый вид, а вместе с тем внимательно прислушивался к чужим разговорам. Так он добрался до середины состава. Здесь стеклянная крыша заканчивалась, а платформа ступеньками уходила вниз и дальше простиралась на одном уровне с землей. Кроме того, изменились и сами вагоны. Они утратили яркую лакировку, стали дощатыми, а многочисленные двери исчезли и остались только по краям вагона на переходных площадках. Около вагонов толкался простой люд с сумками, мешками и тюками перевязанными веревками. На высокой платформе широко расставив ноги стоял стражник с мечом на боку и выборочно пропускал пассажиров простого класса на вокзал.
– Разворачивай обратно! – властно покрикивал он слишком плохо одетых простолюдинов, – Для вас есть отдельный выход в город. Разворачивай, я сказал!
Когда сурового стражника накрыло облаком дыма, Виктор незаметно проскользнул мимо него и спустился на участок платформы, предназначенный для обычных граждан. Здесь было не слишком комфортно. Народ нещадно толкался и громко ругался. Повсюду витал тяжелый дух давно немытых тел, который смешивался с резким запахом чеснока, лука, несвежей пищи и перегара. Сомов поморщился – в подобной атмосфере ему предстояло ехать долгие шесть дней и то при условии, что ему удастся наскрести денег на дешевый билет. О билете первого класса, учитывая его цену, не стоило даже и не мечтать. В конце состава были прицеплены два багажных вагона, и Виктор заинтересовано подошел к ним ближе. Он скрупулезно осмотрел переходные площадки, скобы, ведущие на крышу, и даже заглянул под вагон, где приметил неплохое место на раме между колес. Это был его последний и самый опасный вариант уехать на поезде, если денег на билет он совсем не найдет.