Найти себя
Шрифт:
За полдень добрались до неширокой горной речки с быстрым и шумным течением. Через реку был перекинут основательный каменный мост по обе стороны, от которого на сотню метров расходилась булыжная мостовая. Здесь не пылило совсем, а по берегам реки буйно разрослись деревья. Когда въехали на мост Виктор был погружен в невеселые раздумья о своей дальнейшей участи. Станет ли он когда-нибудь свободным человеком? Надежда, конечно, есть - если сгинувший где-то Хэк остался в живых, если не забыл о своем спасителе, если найдет средства и способ его выкупить, если неудачник Лексор победит, наконец, на соревнованиях, если жадный Вендор согласится впервые в жизни отпустить раба на волю. Но не слишком ли много если?
Ровно на середине моста Сомов свечой взвился с телеги в воздух, перелетел невысокий каменный парапет и с всплеском ушел под воду, подняв тучи брызг. Вынырнув из неожиданно холодной воды и отфыркиваясь, он с тревогой оглянулся. Течение стремительно уносило его прочь, а караван повозок и телег продолжал свое неспешное
Виктор уходил в свой очередной побег. Уходил вплавь. Решение это он принял мгновенно, как только сошлись все необходимые условия. Выяснилось, что внутренне он был всегда готов к побегу и только ждал благоприятного момента. И сейчас условия для побега оказались действительно очень подходящими, если не сказать идеальными. Преследовать его некому, из охраны орков не пошлешь, да и следопытов среди них нет. Пока соберут погоню, пройдут долгие часы, а может даже сутки, ведь орки как раз на полпути между замком и портовым городом. Это значит, что у студента просто огромная фора по времени. Река быстрая горная и несет его не медленнее, чем несла бы лошадь и к тому же вода в отличие от животного никогда не устает. Можно сплавиться по ней за сутки на сотни километров. Отыскать следы на таком расстоянии да еще по обоим берегам реки задача просто невыполнимая. У следопытов на это уйдет не один день, а к тому времени и след выветрится. Получается, что он наконец-таки сбежал и сбежал гарантированно без преследования. Душа Виктора пела от радости и он, не сдерживаясь, и сам запел на русском языке:
Я свободен! Словно птица в небесах.
Я свободен! Я забыл, что значит страх.
Радость и ликование еще его переполняли, но он уже оценивал обстановку и понимал, что все далеко не так идеально, как показалось на первый взгляд. Во-первых, он ударился грудью о камни при прыжке в воду, река оказалась не слишком глубокой, но эта боль была терпима. Во-вторых, дно реки было усеяно валунами, Сомов несколько раз сильно ушиб себе ноги и оставался риск получить опасную травму. И в-третьих и самое главное вода в реке была очень холодной, у Виктора уже зуб на зуб не попадал от дрожи, и песня смолкла сама собой. Ориентируясь по солнцу, получалось, что его уносит все дальше на юг, и в этом тоже не было ничего хорошего, ведь гномы жили на севере.
Замерзший юноша выдержал заплыв больше часа, прежде чем выбрался на берег в подходящем месте. Выбор места был обусловлен небольшим завалом из бревен, которые Сомов собирался использовать. Но первым делом он снял, выжал одежду и голышом растянулся на горячем камне подставив продрогшее тело ласковым лучам солнца. Как только отогрелся, взялся растаскивать бревна из завала. Время не ждало. Пару выбранных бревен перехватил посередине веревкой, которой подпоясывался и получил маленький хлипкий плотик, не дававший никакой гарантии, что он не развалится при первом подходящем случае. Однако Виктор все-таки взобрался на него и пустился в дальнейшее плавание. Бревна связанные только посередине опасно гуляли вразнобой, грозясь прищемить человеку конечности. Под его весом они почти полностью уходили под воду, и студента заливало водой, но это было все же лучше чем плыть самому, полностью погрузившись в воду. К тому же спину пригревало солнце и немного компенсировало холод, идущий от воды. Берега реки то расширялись, и скорость течения реки снижалась до скорости хода пешим шагом, то сужались буквально до нескольких метров, и тогда плотик с человеком несло взбесившейся лошадью. Сомов загребал озябшими руками стараясь вписываться в извилистое русло реки, несколько раз наскакивал на подводные камни, застревал на них и сваливался в воду. Плотик при ударах о камни стремился развалиться на два отдельных бревна и держался только чудом. После захода солнца Сомов и не подумал останавливаться. В сумерках осторожно проплыл мимо деревни орков. В деревни было тихо и не было огней, словно она вымерла. Его никто не заметил и он никого не увидел. Витя замерз до чертиков и уже почти ничего не мог разглядеть в темноте, особенно когда над рекой нависали деревья закрывая листвой и без того тусклый свет луны, но он упрямо продолжал плыть вперед. От столкновений с берегом или камнями спасало ставшее медленным течение и расширившаяся река. Однако в какой-то момент, без явных причин, бревна плотика просто разошлись под человеком в разные стороны, и он бултыхнулся в воду. Плаванье закончилось, и пора было выбираться на берег.
На берегу он выжал одежду и еще влажную надел обратно. Ничего, на теле досохнет. В потемках отыскал небольшое углубление, где ветра было поменьше, и там решил заночевать. Сгреб опавшие листья в кучу и зарылся в них, как крот с головой. Осенние ночи прохладные, он дрожал до самого рассвета и спал урывками. Утреннее солнце не торопилось отогреть продрогшее за ночь тело. Тогда он принялся пополнять энергию слизнями, собирая их с влажных камней. Хорошая еда и за ней не надо было гоняться, просто бери и ешь. Разворошил муравейник и на облизанную палочку стал ловить муравьев. Некоторые санитары леса ухитрялись даже во рту укусить за язык, прежде чем были проглочены. Этого было ничтожно мало, чтобы насытиться, но хоть желудок перестал быть пустым. Спустившись к реке, потрогал воду, и она показалось ему просто ледяной. Лезть в нее совершенно не хотелось, но и выбора другого не было. Уходить по земле с того места где он ночевал и наследил так что его запах сразу почувствуют орки было нельзя. Виктор скрепя сердцем снял одежду, связал ее в компактный узел, зашел в воду и поплыл. Река разлилась, течение стало вялым и приходилось работать руками и ногами, чтобы двигаться быстрее. Грести мешала ставшая тяжелой от воды одежда, которую приходилось удерживать одной рукой, и Сомов быстро выбился из сил. Когда впереди показалась большая деревня орков, раскинувшаяся на обоих берегах, человек торопливо выбрался из воды. Прячась в кустах и наблюдая за суетой в деревне понял, что незаметно миновать ее по реке не выйдет. Вариант ждать ночи и потерять весь день исключался. Оставался один выход - дальше уходить по суше на север. Его и так уже основательно снесло рекой на юг. Но обойти деревню оказалось непростым делом, вокруг было полно возделанных полей, на которых трудились многочисленные орки. Виктор прятался по зарослям кустарника, пригнувшись, перемещался перебежками на открытых местах. По пути сорвал с поля спелую дыню, на ходу разломил об колено и, впиваясь в сладкую сочную мякоть с наслаждением съел. Вторую дыню Сомов прихватил с собой, получив в дорогу запас еды и воды в одной упаковке. Он старался скорее уйти от опасной деревни, но ему мешали нескончаемые поля. И совсем некстати стало саднить горло, а горячее солнце, почему то никак не могло согреть, появился озноб и слабость. Он начал покашливать. Только бы не заболеть, только не это, твердил он про себя, как заклинание. Страшно было представить себе, что его ждет в случае болезни.
К вечеру Сомов почувствовал себя так плохо, что решил найти укромное место и немного отлежаться. Его донимал непрекращающийся сухой кашель. Когда попался небольшой овраг, по которому протекал ручей с чистой водой, он решил остановиться здесь и устроить себе временное убежище. Из последних сил наломал веток и нарвал травы, из которых попытался соорудить маленький шалашик, но получилось нечто напоминающее гнездо. Забрался в него и забылся беспокойным сном.
Утро не принесло облегчения, а стало лишь еще хуже. Тело колотила непрерывная дрожь, кашель просто разрывал легкие, любая активность, даже вылазки из шалаша к воде вызывали учащенное дыхание и сердцебиение. Стоило только подняться, как сразу же хотелось лечь обратно. Идти в таком состоянии было немыслимо, оставалось только лежать и надеяться, что организм сам справится с недугом. А если иммунитет не осилит болезнь, то прямо здесь он и умрет от простуды. Ну, хотя бы умру свободным человеком, с сарказмом подумал студент. Стоило ли это того? Головная боль усиливалась и даже думать было больно.
В этом беспомощном состоянии изможденности и прострации его и нашли орки. Слезящимися глазами Виктор разглядел, что это были не следопыты, а два обычных крестьянина, видимо из деревни, от которой он так и не смог далеко уйти. Оба орка настороженно рассматривали человека и не осмеливались подходить ближе. Видимо их, как и многих других отпугивали белые волосы человека, заставляя считать его тем, кем он на самом деле не являлся.
Еще днем раньше Виктор беспокоился о том, что его могут поймать, то сейчас с некоторым удивлением отметил, что даже рад тому, что его нашли. По крайне мере нашли живым.
– Ты кто?
– издалека выкрикнул один из орков.
– Мне нужна помощь, - еле слышно произнес Виктор и не узнал свой голос настолько сели голосовые связки.
Один орк осторожно приблизился, помог человеку сесть, задрал рукав его рубахи, увидел клеймо на плече и указал на него второму.
– Раб, - произнес он, и этим коротким словом было сказано все.
Оба орка сразу успокоились, стали уверенными и деловыми.
– Спасибо за помощь, ребята - просипел Сомов, когда ему связывали руки и ноги.
Дальнейшее в памяти сохранилось урывками. Его поволокли в деревню, где он какое-то время валялся в грязном насквозь провонявшемся навозом сарае вместе с домашними животными. Приходило много разных орков, с любопытством его рассматривали, но медицинской помощи никто оказывать не собирался. Запомнились детишки орков, с озорством тыкающие в него палкой и веселящиеся, когда в ответ он беспомощно мычал от боли. Потом его крепко связанного как тюк бросили на телегу и долго везли. Связывали напрасно, в таком разбитом состоянии он не мог ни бежать, ни идти, ни стоять. Даже солнечный свет вызывал болезненные ощущения в глазах. Как везли и куда, не запомнил совсем, потому что периодически терял сознание от непереносимой боли, вызванной тряской телеги по бездорожью. Когда ненадолго вынырнул из забытья, и мелькнули знакомые очертания замка Вендора, ему было уже все равно. Он умирал. Болели все мышцы тела так сильно, что даже пошевелиться было невозможно, а добивал мучительный кашель, но из-за боли даже откашляться не получалось и он просто задыхался.
А потом появилась надежда. Она положила холодную руку на раскаленный лоб, и стало спокойно и хорошо. Виктор поднял тяжелые веки и увидел Ийсму. Она плакала. Беззвучно. Слезы просто катились по ее щекам, когда она натирала человека мазями, прикладывала амулеты, обкладывала душистыми травами и поила снадобьем. Студент поймал ее руку и чуть придержал, не зная как выразить свою благодарность.
– Ийсма, - губами произнес он ее имя, но голоса своего не услышал. Голос у него пропал совсем.