Найти шпиона
Шрифт:
– Ну и что? – сказал он. – Муть. Наш Дуба пел в двадцать раз лучше! Не пойму, от чего они там, в зале, тащатся… Нет, не нравится мне эта дрисня!
– Что ж, попробуем другой вариант, – Мигунов пощелкал пультом. – Все зависит от аранжировки. Под гитару возникают совсем другие, «интеллигентские», ассоциации, не связанные с гружеными бомбардировщиками или тоннами угля в шахте. К тому же, под гитару получается совсем не рок, а кантри. Если задействовать саксофоны – выйдет джазовый блюз… А ударники и басы – вот это и есть настоящий рок!
– Ага, вот она!
Динамики напряглись, выплюнули тяжелые басы, и мощный низкий голос медленно завел песню, Светлана
– Это ты на меня намекаешь, что ли? – пьяно насторожился Сёмга.
– У тебя торс вовсе не крепкий, ты сутулишься, – бросила Варвара с дивана.
Ты шестнадцать тонн дай на-гора…А завтра шахта ждет опять с утра.Святой Петр уже в небо не зовет, ведь яЗаложил душу в лавке навсегда…«Бум-бум! Бум-бум! – били по барабанным перепонкам сабвуферы. – Бум-бум! Бум-бум!»
– Чувствуете? Другое дело! – оживился Мигунов. – На этом фоне легко представлять шестнадцатитонные пласты угля, отваливаемые мощным забойщиком. И шестнадцатитонные бомбы тоже. Это исполнение из нашей молодости, Том Джонс. По голосу я представлял его толстым негром. А он оказался белым. И не толстым.
Мне известно с детства, кем родился я,Кайло в руки дали, шахта ждет меня.В день шестнадцать тонн срубил угля,А десятник крикнул мне: «Хреново, бля!»– А интересно, какая там настоящая выработка в шахте, – поинтересовалась Ирон.
– Норма пятнадцать – семнадцать тонн, – со знанием дела ответила Света Шаройко из Горняцка. – Только ее модно было перевыполнять. Стаханов больше ста нарубил, Чих в Ростовской области по сорок тонн выдавал…
Ирон захлопала глазами, изображая недоумение.
– Как можно вырабатывать так много? Не на полтонны, не на тонну, а во много раз?
Как увидишь, что иду я, – убегай, толпа,А кто не успел, то тому труба!Кулак как гиря, с ночи недопил,Расправляюсь походя с тем, кто мне не мил.– Социалистические хитрости, очковтираловка, – махнула рукой Светлана. – Забойщик не только пласт рубит, но и крепь ставит. А за Стахановым шли специальные крепильщики, он только рубил. Да и то, отец говорил, ему добычу приписывали…
– Ничего себе, – удивилась Варвара. – Светочка, откуда ты эти тонкости знаешь?
– Откуда, откуда, – бывшая Света Шаройко опять махнула рукой. – Жила я там! На уроках нам все это вдалбливали, сочинения по сто раз писали про героев-шахтеров! Даже в шахту как-то опускали, вроде на экскурсию… Настоящий ад – вот что такое шахта! А у меня и дед, и отец в этом аду работали, батю там и завалило…
Ты шестнадцать тонн дай на-гора!А завтра шахта ждет опять с утра.Святой Петр уже в небо не зовет, ведь яЗаложилСветлана залпом допила свой «Мохито», пожевала веточку мяты.
– Как я боялась этой черной дыры с клетью, как радовалась, что я девчонка и не придется туда спускаться, как мечтала уехать подальше от всего этого! – Голос у Светланы задрожал, она сжала пальцами переносицу.
13
Автор благодарит Марата Джумагазиева, осуществившего перевод песни и любезно разрешившего использовать его в настоящей книге.
Мигунов подскочил, обнял жену, поцеловал в лоб.
– Успокойся, Светик, ты чего? Какая шахта? Нет никаких шахт! Даже у меня их уже нет!
– Да ничего, я в порядке, – Светлана встала. – Пошли, девчонки, посидим на воздухе, у фонтана, я самовар поставлю – настоящий, на углях…
– Убирай к херу эту пластинку про шахту! – потребовал Сёмга. – Давай наши «Шестнадцать тонн»! Про летчиков, про ракетчиков! Нашу песню давай!
– Хватит орать! – взвилась вдруг его супруга. Она тоже заметно опьянела. – Ракетчик, тоже мне, выискался!.. Постыдился бы!..
– А чего мне стыдиться? Что уволился рано? Так это не стыдно, – Сёмга побагровел, как перед дракой, и стиснул зубы. Он заговорил вдруг тихим, ледяным голосом, из которого рвалось опасное напряжение:
– Я ракетчик, Варвара… Я классный ракетчик, как все наши хлопцы… Ты что, сомневаешься?
Варвара испуганно осеклась и повернулась к хозяйке дома.
– Пойдем, Светочка, я помогу чай заварить, на листиках…
Женщины ушли, Родион с Ксенией незаметно исчезли еще раньше. Два полковника и отставной майор остались одни.
Мигунов и Катранов глянули на товарища и переглянулись: он выпил очередной стакан рома и застыл, остекленевшим взглядом уставившись перед собой. Сжатые челюсти и играющие желваки выдавали крайнюю степень владеющего им напряжения.
– Давайте лучше споем, пацаны! – бодро предложил Мигунов. – Сейчас найду подходящее исполнение…
Через несколько секунд из динамиков выплеснулся оглушающий рев электрооргана и басов, от которого сидящих на диване вдавило в поролон, а чуть позже вступил голос, жесткий и резкий, как окрик бандита на большой дороге. Это были те же «Шестнадцать тонн», только в исполнении какой-то российской группы, гремучей и дребезжащей, как порожний товарняк, но это исполнение понравилось офицерам куда больше, чем увешанный бахромой старичок Мерл Тревис. Сёмга вышел из прострации, вскочил и принялся, как давеча в ресторане, отбивать тяжелый ритм по паркету: «О, даешь! Это по-нашему!!»
Катран опрокинул в себя виски и взревел вместе с певцом:
Сидели в баре мы в поздний час,И вдруг от шефа пришел приказ…«Летите, мальчики, на Восток!Все по машинам, ведь путь далек!»Тут же к нему, нарочито хрипя, присоединились Мигунов и Сёмга. Они дергались в такт ритму, как разминающиеся боксеры.
Бомбы в люках – тяжелый груз.Летим, ребята, бомбить Союз.Прощайте, девочки, прощай притон!А в каждой бомбе шестнадцать тонн!..