Найти жертву
Шрифт:
На склоне, скрытый от дороги деревьями, стоял довольно большой одноэтажный дом с широкой верандой. Обтесанные бревна крыши из красного дерева побелели от старости. Тени деревьев чернели на ней, словно предвестники зимы. Под ногами у меня заскрипели половицы веранды. Тяжелые деревянные ставни были распахнуты. Я заглянул в окно рядом с дверью – в тусклую комнату с дубовыми панелями и косыми балками на потолке. Перед камином у дальней стены лежала медвежья шкура, похожая на зверя, раздавленного паровым катком.
Я отпер дверь и вошел. Холодный воздух внутри был насыщен застоявшимися запахами недавней вечеринки. Медную пепельницу на кофейном столике из красного дерева наполняли окурки сигарет, большей частью испачканные губной помадой. На столе стояли два грязных бокала, один из которых был красноречиво отмечен алым полумесяцем. Понюхав бокалы, не трогая их, я определил, что они в свое время содержали недурной бурбон.
Я подошел к камину и пощупал золу за решеткой. Зола была холодная. Поднявшись, я заметил что-то на медвежьей шкуре. Это была коричневая женская заколка под эмаль. Я провел пальцами по шкуре и обнаружил еще одну заколку.
Я осмотрел спальни. Одна из них была просторным помещением с полудюжиной двухъярусных коек вдоль стен. Слой пыли на полу явно не тревожили несколько недель, а может, месяцев. Первая из двух маленьких спален также давно не использовалась. Зато вторую недавно занимали. Пол был подметен, а кленовую кровать даже толком не застелили. Я расправил скомканные простыни.
В комнате не было ни одежды, ни других вещей, но на простом комоде лежало несколько предметов: женская пилка для ногтей, солнечные очки в черепаховой оправе, заколки вроде тех, которые я нашел на медвежьей шкуре. В соседней ванной я обнаружил тюбик зубной пасты, зубную щетку и губную помаду. Это объясняло отсутствие таких мелочей в квартире Энн Майер в Лас-Крусес.
Кухня сверкала вощеным ситцем и полированной сосной. На газовой плите стояла кастрюля с остатками спагетти, в которых копошились мухи. Кухонный стол недавно был накрыт на двоих – грязную посуду так и не убрали. В центре возвышалась пустая винная бутылка.
Я предоставил кухню сонным осенним мухам и вышел через заднюю дверь. Несколько вязанок хвороста лежали под брезентом у задней стены. Кирпичная печь во дворе была пуста. Бревенчатый сарай захламляли остатки былых летних отдыхов: шезлонги, маленький ялик, рыболовная снасть. Я пошарил в сарае и среди сосновых иголок во дворе. Ничего.
Через кухонную дверь я вернулся в дом. В пустых комнатах, казалось, стало еще темнее. В гостиной меня охватила паника – я почему-то решил, что одно из гигантских деревьев собирается рухнуть на дом. Нелепый страх быстро прошел, но неприятное ощущение осталось. Медведь со стеклянными глазами перед давно остывшим камином, кроваво-красные окурки в тускло поблескивающей пепельнице навевали смутную тревогу.
Я быстро вышел и запер за собой дверь, не столько ради того, чтобы не впускать в дом посторонних, сколько чтобы оставить страх внутри. Но он просочился сквозь стены и следовал за мной по аллее, пробуждая кошмары, таящиеся в глубинах мозга, где секс и смерть душат друг друга в объятиях.
Записка исчезла с подпорки навеса заправочной станции. Дверь каменного домика была открыта настежь. Оттуда вышла седовласая женщина в голубых джинсах и потрепанной мужской шляпе с плавником форели, заткнутым за ленту наподобие пера.
– Хэлло! Вам нужен бензин?
– Я возьму литров десять.
Я дал ей ключи и стоял рядом, покуда она управлялась со шлангом.
С квадратного обветренного лица смотрели, как сквозь дырки в стене, острые глаза.
– Вы из Лос-Анджелеса?
– Да.
– Сегодня вы мой первый клиент.
– Сезон кончается, верно?
– Для меня он кончился. На этой неделе я закрываюсь и перебираюсь вниз, пока не пошел снег. Здесь всю зиму торчит один только старый Мак в гостинице. – Повесив шланг, из которого еще капал бензин, она сказала: – С вас три двадцать пять.
Я дал ей десятидолларовую бумажку – на турбазе, где я ночевал, я получил деньги по туристическому чеку. Она вынула сдачу из кармана джинсов.
– Летом у нас полно туристов из Лос-Анджелеса. А что вас привело сюда так поздно?
– Просто осматриваюсь. Полагаю, у вас здесь бывает много людей из долины?
– Конечно. Они приезжают сюда спасаться от жары. Тут есть коттеджи у жителей Фресно, Бейкерсфилда, Лас-Крусес. Я сама зимой живу во Фресно. Мой сын учится в колледже.
– Ему повезло.
– Ральф славный мальчуган, – заявила женщина таким тоном, словно оспаривала противоположное мнение. – Он понимает, что хорошую мать надо ценить. И работы не боится. Все лето помогал мне на станции, а осенью приезжает на уик-энды. Ральф настоящий мужчина, не то что некоторые.
– Приятно слышать о таком парне, – заметил я, стараясь войти в доверие к собеседнице, но в то же время вполне искренне. – Мне в моей работе часто приходилось сталкиваться с молодежью совсем иного рода.
– А что у вас за работа?
– Я детектив.
– О! Должно быть, интересное дело. Отец Ральфа – мистер Девор – был констеблем, но потом... занялся другими вещами. – Она внимательно посмотрела на меня поверх насосов. – Ищете кого-нибудь, мистер?
– Вы правы.
– Здесь никого не осталось, кроме меня, старого Мака и лесников. Гостиница закрыта на зиму. – Я проследил за ее взглядом и увидел за деревьями коричневую островерхую крышу гостиницы у дальнего конца озера. Женщина посмотрела на меня с детским страхом в глазах. – Это не Ральф? Он ничего не натворил?
– Я ищу молодую женщину по имени Энн Майер. У меня есть ее фото.
Она прищурилась, глядя на снимок смеющейся девушки на пляже:
– Так я и знала, что эта девчонка с гнильцой.
– Вы ее видели?
– Много раз. Она обычно приезжала сюда с тем типом, который женат на Кейти Крейг.
– С Керриганом?
– Да. Бабник и враль. – Она плотно сжала губы. – Кейти наконец решила с ним развестись?
– Вы правильно догадались.
– Давно пора. Я знаю Кейти Крейг с тех пор, когда она была мне до колена. Хорошенькая и умная малышка, но так и не научилась разбираться в людях. Я не хочу критиковать старого судью – он был чудесным человеком, и это не его вина. Очевидно, это вообще ничья вина. Кейти была помолвлена с Тэлли Реймондом из Сан-Франциско, но он погиб на войне, и она вышла замуж совсем не за того, за кого стоило. Я по себе знаю, что это такое. – Ее массивная шея густо покраснела. – У меня сердце болит, когда я думаю, что эта девушка вышла замуж за такое ничтожество, как Керриган. Он зачастил сюда и превратил летний дом судьи в притон для своих любовниц. Ладно, я что-то слишком много болтаю.