Шрифт:
Когда на телефоне заиграла мелодия из фильма «Назад в будущее», Николай Николаевич вздрогнул. Сын никогда не менял рингтон просто так. В этом всегда был какой-то потаённый смысл. На экране мелькнула надпись «Доктор Эммет Браун», но Николай Николаевич младший сразу отключил звонок.
– Кто это? Почему не ответил?
– Подождёт. Мы же с тобой разговариваем.
– Значит, не ответишь… Может, дашь, я сам посмотрю?
Сын криво ухмыльнулся, наигранно потянул время, покачивая телефон на ладони, но всё-таки передал его через стол.
Николай Николаевич
– Откроешь?
Николай Николаевич младший покачал головой.
– Там личное.
Отец нахмурился сильнее.
– Ты же меня знаешь, я же все равно в него…
– Попробуй!
Николай Николаевич старший склонил голову на бок, но поморщился и выпрямился. Сын подскочил, невольно взглянув за соседней столик, где сидела многочисленная охрана, но отец уже махнул рукой, чтобы никто не дёргался. Охотничий зал ресторана предусмотрительно освободили от посторонних, и кроме крепких парней с внимательными глазами, трёх официантов, принявших охотничьи стойки и многочисленных чучел и голов на стенах больше никого не было. Николай Николаевич старший в последнее время не жаловал чужих. Он любил охотиться и Пожарские котлеты, по крайней мере раньше.
– Три вида дичи, и ничего лишнего, – проговорил Николай Николаевич младший, а когда отец поднял бровь, добавил: – Ты же хотел оценить нового шеф-повара, а сам не притронулся.
Отец даже не взглянул на тарелку с дымящейся котлетой, по-походному нарезанными овощами и зелёным горошком. В кажущейся небрежности чувствовался мишленовский шик.
– Не меняй тему!
Прозвучало как предупреждение, но сын лишь поджал губу.
– А ты продолжай бороться, – тускло выдохнул он. – Тебя что, собственная жизнь интересует меньше, чем моя?
– Моя жизнь почти закончилась, и я хочу быть уверен, что ты не развалишь то, что я выстраивал все эти годы.
– Вот, значит что ты думаешь? Что я угроблю твою компанию? Тебя только это волнует? Отдай телефон!
Николай Николаевич старший покачал головой, снова скривился и выпрямился.
– Ну, и, пожалуйста. Ты всё равно никогда в него не влезешь! Тем более, как ты сам сказал, всё почти закончилось, – сын передёрнул плечами и встал. – Пойду в сортир!
Отец взглядом остановил напрягшуюся охрану, пристально смотрел, как младший идёт мимо чучела вставшего на задние лапы медведя и покачивал его телефон в трясущейся руке. Другого пути не было. Не зря же он готовился две недели. Собирался выкрасть проклятый мобильник, но раз уж всё случилось само собой, пора действовать. Он с трудом встал, опираясь на трость. Скрипнул потемневший от времени дубовый паркет. Его вроде бы привезли из княжеского поместья, он даже вписался в новую обстановку, но со старым домом так и не расстался. Сохранил нерушимые, слишком крепкие связи. Слишком… Николай Николаевич старший поморщился.
– Я в Заречье, а вы задержите его тут, по крайней мере, на полчаса.
Двое из шестерых крепких парней с внимательными глазами, кивнули и остались сидеть. Остальные привычно окружили шефа и двинулись к выходу. А он сунул в карман телефон сына и едва сдержался, чтобы не обернуться. Казалось, чучело медведя заревёт дурным голосом, младший сразу выскочит в зал и всё поймёт. Николай Николаевич поморщился. От неприятного разговора теперь всё равно никуда не деться, сын взбесится, но терять уже давно нечего. А чтобы отойти спокойно, надо разобраться, что он затеял. Нельзя позволить ему всё разрушить.
В машине Николай Николаевич на всякий случай попробовал влезть в чужой телефон по своей сетчатке. Несколько раз перевернул его, просканировал сверху, снизу, боком, но проклятые технологии всё равно не пропустили. Поэтому он позвонил секретарю. Отступать было поздно. Он вытащил свою старенькую Нокию и нажал на кнопку шесть с буквами «РСТУ», на которой был запрограммирован номер его личного помощника.
– Пусть готовят всё в лаборатории. Буду через полчаса.
Водитель на его заявление, только шмыгнул носом, но ничего не сказал. Добраться до подмосковного исследовательского комплекса компании за полчаса, вряд ли получится. Платную трассу ещё не открыли, а телепаться по объездным дорогам придётся значительно дольше. Но у старика, как за глаза называли Николая Николаевича старшего, были свои причуды. Он будто бы выпал из времени и цеплялся за прошлое, с каким-то маниакальным упорством. Ездил на старой машине, звонил по допотопному телефону, носил старые вещи и говорил всем давно известные истины.
Они тащились около часа и слушали старую музыку. Машина охраны висела на хвосте, как приклеенная, даже проехала на территорию исследовательского комплекса через ряд шлагбаумов одновременно с поседевшим от времени мерседесом хозяина.
Чтобы избежать почётной встречи и многочисленной свиты, Николай Николаевич приказал ехать на подземную парковку для погрузочных работ. А потом вместе с четырьмя крепкими парнями с внимательными глазами, загрузился в большой лифт и поднялся на четвёртый этаж. Он устал даже от этого, самого короткого маршрута, но продолжал делать вид, что всё нормально. Привык за долгие годы – везде и всегда делать вид, что всё нормально: что по-прежнему на коне и всё может. Его лицо заострилась, а глаза потемнели до холодного гранита.
Охрана в фойе вытянулась по стойке смирно и старик им привычно кивнул. Он бы даже остановился и спросил, как поживают их близкие и учатся дети, но сегодня не мог. Сын наверное уже бросился в погоню. Проклятые часы тикали в ушах всё быстрее и быстрее. Скоро стрелки сойдутся и наступит самый последний бой в его жизни. Поэтому Николай Николаевич ни на кого не обращал внимания, а старательно цеплялся палкой и ослабевшими ногами за ковролин коридора, будто лез на Эверест. У него тоже сбилось дыхание, ему не хватало кислорода, сводило мышцы и кружилась голова. Всё сильнее хотелось повернуть назад. Остановиться, сдаться, но тогда… Трость ударилась в дверь кабинета, и он с облегчением навалился на ручку.
Конец ознакомительного фрагмента.