Назад в космос
Шрифт:
– У нас та же история, – сказал Яман. – И мой пропуск не работает, вы не знаете почему?
– Тоже из-за лифта. Вы ввели свой пароль дважды, лифт решил, что кто-то другой хочет пройти под вашим именем, просигналил в СБ, и наши на всякий случай приостановили все ваши допуски. Но уже должны разобраться. Попробуйте еще раз.
– Как у вас все строго, – пробормотал Периханян.
– Естественно, – ответила Ши. – Это же комнаты для допроса экстремистов. Опять не проходит?
Да, пропуск Ямана снова не прошел. Четверо членов комиссии по-прежнему беспомощно стояли под дверью. Лампа погасла, оставив их в полной темноте. Яману пришлось пошагать туда-сюда, чтобы она загорелась снова. Ши вызывала кого-то по телефону.
– Запрос: Нагарджун Яман, восстановление допуска, – сказала она отчетливо и размеренно, как обращаются к автомату с не слишком продвинутым распознаванием речи. – Придется подождать. – Ши убрала телефон. – У нас уже человек десять с той же проблемой. Решение должен принять майор Шпренгер, а он в ближайшие полчаса недоступен, у него намаз.
– Мы не можем ждать полчаса. – Хейс нахмурилась. – Я сразу после этой комиссии должна докладывать на Совете по чрезвычайным ситуациям. Мелинда, решите, пожалуйста, проблему.
– Хорошо, но под вашу ответственность. – Ши набрала что-то на клавиатуре, замок щелкнул, дверь приоткрылась.
– Что вы сделали? – насторожилась Хейс.
– Ввела мастер-пароль СБ. Должна предупредить: тем самым я отключила внешнее наблюдение в реальном времени и взяла на себя полное управление локальной системой безопасности. Это придется отразить в протоколе. – Ши толкнула дверь и первая прошла внутрь.
Стены были расписаны в успокаивающих пастельных тонах цветами, котятами и счастливыми детьми разных цветов кожи. Кроме одной: стену напротив двери наглухо закрывали голые металлические жалюзи. Вдоль нее тянулся конференц-стол с микрофонами, в углу стояли кулер и кофемашина.
– Необычно для допросной комнаты. – Периханян показал на веселенькие стенные росписи.
– Метод психологического воздействия, – сказала Ши, отодвигая свой стул.
– А, та самая «пытка позитивом»?
– Мы этих терминов не употребляем. – Ши нажала кнопку на рабочем месте, и жалюзи поехали вбок. – Такой интерьер пробуждает в допрашиваемом внутреннего ребенка, провоцирует на открытость и послушание. В теории по крайней мере. – Монотонный голос Ши ничем не выдавал ее отношения к сказанному.
Жалюзи отъехали. На последнем метре механизм заело, и они открылись не до конца. За перегородкой из бронестекла открылась и осветилась вторая половина комнаты. Стены там были тоже расписаны цветами и радугами, а по углам валялись плюшевые слоники и мишки. Посреди высилась клетка Фарадея из дырчатого металлического листа. Сквозь сетку отверстий просматривался аппарат на телескопических ножках-опорах, около метра в высоту, весь в черно-ржавых разводах окалины – сложный сросток цилиндрических емкостей, шлангов, антенн, камер и манипуляторов. Рядом на полу стоял подключенный кабелем ноутбук. На экране кружился скринсейвером логотип Windows 101.
– Давайте уже наконец начнем. – Хейс подтянула к себе микрофон. – Профессор, сделайте нам кофе, пожалуйста. Мне обычный.
– Мне с кофеином. – Ши включила микрофон.
– Мне тоже обычный. – Яман включил свой и, когда Леонард Гайдарович поспешил к автомату, сказал всем: – Напоминаю – когда хотите обратиться к объекту, называйте его по имени. – Он наклонился к микрофону: – Эшер! Ты меня слышишь? Ты готов разговаривать?
На экране ноута скринсейвер моргнул и сменился окном программы-вокодера с регуляторами настроек.
– Да, – послышался приветливый голос молодого мужчины. В окне вокодера всколыхнулись столбики спектрограммы. – Добрый день, доктор Яман.
– Эшер, с тобой говорит комиссия Фонда ответственного развития, уполномоченная решить твою дальнейшую судьбу. – (Периханян тихо расставил кофейные стаканчики, тихо уселся на свое место.) – Главная цель этой беседы – установить подлинность твоей истории, поэтому мы будем повторять ранее уже задававшиеся вопросы и искать противоречия. Давай начнем. Расскажи о себе.
– Я робот, – донеслось из ноутбука. Члены комиссии не отрывали от экрана глаз, возможно, потому что сам обгоревший аппарат был неподвижен, и только на экране происходило какое-то движение: колебалась спектрограмма, бежали строчки. – Меня зовут Эшер. Это акроним: ESChER – Europa Surface Chemistry Exploratory Rover. Меня создали в НАСА в 2029 году. Я работал на Европе. Целью моей миссии был сбор образцов и биохимический анализ…
– В, – перебила Хейс. – В, Эшер.
– Простите, я не понял. – Интонация робота осталась такой же ровной.
– В Европе, а не на. – Хейс обвела соседей победным взглядом. – Несложно было его разоблачить, а? В каких конкретно странах Европы, Эшер?
– Нет-нет, Долорес, – вмешался Яман, – он имеет в виду…
– Давай так: сначала вопросы, потом замечания! – резко перебила Хейс. – Хватит и того, что мы из-за тебя потеряли время и были вынуждены проникнуть сюда каким-то сомнительным образом! Итак, Эшер? В каких странах ты работал, прежде чем попал сюда?
– Вблизи Южного полюса, в окрестностях криогейзера Корриган на линии Астипалея. – Хейс открыла было рот, но закрыла, когда робот уточнил: – Речь идет о луне Юпитера под названием Европа, а не о земном субконтиненте. Я собирал и изучал образцы органики, выброшенной извержениями гейзера из подледного океана. Из-за большого расстояния до Земли мне пришлось работать с высокой степенью автономии, а когда связь с Землей прервалась – полностью автономно.
– Можно задать вопрос? – Периханян покосился на Хейс и, получив благосклонный кивок, спросил: – Эшер, почему связь прервалась?
– Не знаю. На моей стороне проблем не было. В 2040 году Земля просто перестала выходить на связь, и до самого возвращения я не получал от вас никакой информации. Но меня оборудовали достаточно сильным искусственным интеллектом, и поэтому мне удалось решить все поставленные задачи самостоятельно.
– Эшер! – заговорила Ши. – Зачем тебе дали диалоговый интерфейс?