Назад в Лабиринт
Шрифт:
— Она убежала, — мягко сказала Рега, — благодаря тебе.
Роланд, осторожно ощупывая рукой свою окровавленную шею, сумел улыбнуться.
— Но Ксар побежал за ней, — добавил Пайтан. Он покосился на воздвигнутые магией кирпичные стены и покачал головой. — Не думаю, что у нее много шансов.
Роланд вскочил.
— Должен быть какой-то выход!
— Выхода нет, — отозвался Пайтан. — Забудь об этом. Мы пропали.
Не слушая его, Роланд принялся колотить в стены с криками:
— Помогите! Помогите!
— Ты дурачок! — усмехнулся Пайтан. — Кто тебя может услышать?
— Не знаю! — рявкнул Роланд. — Но это идиотизм — стоять вот так, ничего не делая, и ждать смерти! — он повернулся к стене и собирался стукнуть по ней еще раз, когда представительный джентльмен, одетый во все черное, прошел в комнату сквозь кирпичи, как сквозь распахнутую дверь.
— Простите, сэр, — учтиво обратился он к остолбеневшему Роланду. — Мне показалось, вы звали на помощь. Могу я чем-то быть полезен?
Прежде чем Роланд успел ответить, представительный джентльмен увидел труп. Его лицо побледнело.
— Ах, несчастье! Сэр, что же вы теперь наделали?
Джентльмен опустился на колени рядом с телом, проверил пульс. Не обнаружив его, он поднял голову. Выражение его лица было непреклонным, устрашающим.
Пайтан в испуге схватил за руку Регу, привлек ее к себе. Пятясь назад, они оба наткнулись на Роланда.
Представительный джентльмен встал… и остался стоять.
Его тело начало расти, становясь все выше и выше, одновременно расширяясь. Громадный, покрытый чешуей хвост яростно бил из стороны в сторону. Змеиные глаза горели гневом. Голос дракона потряс стены замурованной комнаты:
— Кто убил моего волшебника?
Алеата бежала через лабиринт. Она заблудилась, окончательно заблудилась, но ей было все равно. Почти теряя от страха рассудок, она верила, что чем безнадежнее заблудится, тем больше у нее шансов убежать от погони Ксара. В панике она даже не замечала, что он уже не преследует ее.
Колючие ветки живой изгороди рвали ее платье, хватали за волосы, царапали руки и ноги. Камни дорожки ранили нежные ноги. Острая боль кинжалом вонзалась ей под ребра при каждом вдохе. В изнеможении, с израненными ногами, она была вынуждена прекратить свой безумный бег. Хватая ртом воздух и всхлипывая, она опустилась на дорожку.
Чья-то рука притронулась к ней.
Пронзительно вскрикнув, Алеата шарахнулась к зарослям живой изгороди. Но она не увидела надвигающихся на нее черных одежд и безжалостного лица Ксара. Над ней было чернобородое озабоченное лицо гнома.
— Другар?! — Алеата плохо видела сквозь красноватый от крови туман. Настоящий ли это перед ней гном или одна из тех живых теней?
Но прикосновение его руки было настоящим.
— Алеата! — Другар склонился к ней. Лицо его выражало тревогу и боль. Он больше не решался дотрагиваться до нее. — Что с тобой? Что случилось?
— Ох, Другар, — Алеата, с опаской протянув руку, осторожно притронулась к его руке. Обнаружив, что гном вполне вещественный, она неистово вцепилась в него, с бешеной силой, порожденной истерикой, притянула к себе, чуть не свалив его с ног. — Ты настоящий! Зачем ты оставил меня одну? Я так испугалась! И потом, еще этот… лорд Ксар. Он… ты слышал об этом?
Она обернулась назад, боязливо оглядываясь вокруг.
— Он догоняет меня? Ты его видишь? — Она с трудом попыталась подняться. — Нам нужно бежать, спасаться…
Другар не привык иметь дело с истериками, у гномов истерик не бывает. Он понимал, что произошло нечто страшное, и ему нужно было выяснить — что. Кроме того, нужно было успокоить Алеату, но не было времени, чтобы нянчиться, уговаривать и утешать ее, как бы ему этого ни хотелось. На мгновение Другар растерялся, но воспоминания прошлого, вдруг ожившие в его памяти благодаря недавнему умопомрачительному приключению, пришли ему на помощь.
Дети гномов отличаются невероятным упрямством. Маленький гном, если ему не удается настоять на своем, может затаить дыхание и не дышать, пока не посинеет и не потеряет сознание. В таких случаях родители брызгают ребенку в лицо водой, от чего ребенок ахает и непроизвольно делает вдох.
Воды у Другара не было, но зато был эль, который он прихватил с собой, чтобы доказать, что место, где он побывал, не обман зрения. Он раскупорил глиняную бутылку и плеснул элем в лицо Алеате.
Никогда за всю ее жизнь с Алеатой такого не случалось. Стряхивая с себя брызги и отфыркиваясь, она тут же пришла в себя с намерением наказать наглеца! Все ужасы, свидетелем которых она стала или пережила сама, растаяли, смылись потоками противно пахнущей коричневатой жидкости. Ее трясло от гнева.
— Как ты посмел…
— Лорд Ксар, — произнес Другар, выхватив из того, что она успела бессвязно пролепетать, единственное, имевшее смысл. — Где он? Что он тебе сделал?
Его слова вернули все обратно, и сначала Другар даже испугался, что перестарался. Алеата начала дрожать. Гном протянул ей глиняную бутылку.
— На, выпей, — приказал он, — а потом расскажи толком, что случилось.
Алеата сделала глубокий вдох. Она терпеть не могла эль, но взяла бутылку и отпила немного прохладной жидкости. От горьковатого на вкус напитка запершило в горле, но она и вправду почувствовала себя лучше. То и дело вздрагивая, заикаясь и путаясь в словах, она пересказала Другару все, что видела и слышала.
Другар внимательно слушал. Лицо его все больше мрачнело, он беспрестанно поглаживал бороду.
— Наверное, их уже нет в живых, — давясь слезами, выговорила Алеата. — Ксар убил их, а теперь пришел за мной. Он, может быть, уже здесь, ищет меня. То есть нас. Он все время спрашивал, где ты.
— В самом деле? — Другар повертел в руке амулет, который носил на шее. — Есть один способ остановить его.
Алеата с надеждой смотрела на гнома сквозь упавшие на глаза пряди спутанных волос.
— Какой?