Назад в СССР: 1984

Гаусс Максим

— Понятно, — кивнул майор. Затем взял свободный стул у входа, поставил рядом с моей кроватью и сел. Вздохнул. — Савельев, я ведь не просто так приехал. Дело у меня было серьезное в городе, но мне еще с тобой переговорить кое о чем нужно.

— Я вас слушаю, товарищ майор, — я догадывался, что Сухов захочет обсудить произошедшее.

— Там, в штабе на стрельбище… Кое-что произошло. Присутствовал приглашенный наблюдатель из комитетских. Сначала думали, что его там не было, но оказалось, ошиблись. Ты, конечно, много чего там наговорил… И Рыгалова на место поставил, дерзко рот ему заткнул. Чего уж там — вскрыл

организационные проблемы за последние семь лет. Да только человек из госбезопасности все это дело дальше запустил, но само собой, в другом свете.

— И? — я уже начал опасаться.

— Разбирательство начали проводить. Сняли подполковника Рыгалова с должности.

— Оп-па… И правильно, толку от такого начальника?! Так, ну а вас как-то коснулось?

— Еще нет, но коснется, — тут он даже позволил себе улыбнуться. — Мне уже намекнули, чтобы я готовился оставить должность.

— Вот черт, — пробормотал я, понимая, что из-за моей выходки пострадал командир. — Извините, товарищ майор. И какие же теперь последствия будут?

— Не знаю, Савельев. Не знаю, — вздохнул майор, затем покачал головой. — Не положено мне так говорить, но я рад, что ты не побоялся все высказать этой жирной морде. Ни разу не видел, чтобы срочник так грамотно себя вел, смело и без всякого страха. Рыгалов же тебя хотел в дисциплинарный батальон отправить, но ему не позволили. Ты все очень толково разложил. Не переживай, никто тебя не тронет, хотя человек он злопамятный… Многим дорогу перешел, а некоторых из-за него поувольняли или перевели в северные районы.

С одной стороны, это было хорошо — я разворошил спящий муравейник. А с другой… Напрашивалась еще одна мысль.

— Это что же получается, мной комитет государственной безопасности заинтересовался?

— Может, во внимание к ним ты и попал, но не думаю. Хотя тот наблюдатель из комитетских, вчера был в отделе кадров, интересовался твоим личным делом. И еще меня расспрашивал про личные качества.

После этих слов Сухов как-то засобирался. Наверное понял, что сболтнул лишнего.

— Ладно, Савельев! Мне ехать нужно, машина внизу ждет. Я ж ведь не только к тебе ездил, но и еще по важным вопросам. Новое место службы искал.

— Серьезно? — изумился я, не ожидая подобного.

— Пока говорить рано, еще ничего не известно толком. Тут, рядом. В военном училище. Возможно, преподавателем буду.

Он снова посмотрел на часы и заторопился.

— Все, бежать нужно. Вернешься в учебку, еще поговорим. И апельсины съесть не забудь, витаминов там много. Тебе они сейчас очень нужны — поправишься быстрее.

Сухов поставил стул на место, затем направился к выходу из палаты, но я окликнул его еще одним вопросом.

— Товарищ майор! А что с Генкой?

— А ты разве не в курсе? — удивился он. — Вы же в одном здании лежите. Чего сам не спросишь?

— Так его же вроде отец забрал… — неуверенно произнес я.

— Нет. Не захотел Генка уезжать. О, а вот, кстати, и он! Ну привет, раненый! Как самочувствие?

— Здравия, товарищ майор! Жить буду.

В дверях показался Генка, неуклюже перебирая громоздкими костылями. На одном он ходить, пока еще не научился. Вид у него был слегка растерянный — видимо, не ожидал, что наткнется на исполняющего обязанности командира роты.

Сухов посторонился, пропуская пострадавшего.

—

Оба, выздоравливайте. Все, пора мне.

Майор скрылся в коридоре, а я уставился на Генку вопросительным взглядом. Даже удивился — чего он сюда заявился?!

— Ну чего смотришь? — поинтересовался тот. — Удивлен, что я никуда не уехал?

— Удивлен. А куда мне смотреть?

Повисла неудобная пауза. Наконец, Гена произнес:

— Давай, что ли, апельсинов пожрем? — он кивком головы указал на целлофановый пакет на кровати.

Кое-как доковылял до моей койки, отложил костыли и уселся. Скрипнула сетка. Зашуршал пакет. Резко пахнуло сладким цитрусовым запахом.

— Мне отец так ничего и не рассказал, — счищая оранжевую кожуру, Генка решил не ходить вокруг да около. — О чем вы с ним договаривались?

— Почему ты не уехал? — вместо ответа на его вопрос, я задал свой.

— Да куда я поеду? В Припять? Опять к нему под крыло? — тяжело вздохнул он. Дальше, к моему удивлению, его понесло на откровения. — Знаешь, я за это время в учебке многое осмыслил. Пусть не все, но многое. Взглянул на себя со стороны, все понял. Я же избалованным был, привык жить на всем готовом. А здесь, жрачка дрянная, отношение к тебе как к пустому месту. Ощутил, что не все так хорошо и многое придется решать самому. Осознал я, что есть другая сторона. И еще ситуация эта, с оцеплением… Ты ж мне жизнь спас. Я же мог в том овраге подохнуть. Жертвуя собой, без зимней одежды, ночью и по холоду ты бросился искать помощь. И ведь нашел. Вытащил меня из оврага, где я сгореть мог.

— Ага, только перед этим, сам же тот пожар и устроил, — насмешливо фыркнул я.

— Неважно. Там темно было, хоть глаз выколи. Я бы так же сделал. Так в чем суть вашего договора с отцом? — он разломил очищенный фрукт пополам, протянул мне.

— С чего ты взял, что он был?

— Леха, брось. Я видел твое лицо, когда отец вызверился.

— Знаешь, мне не особо хочется об этом говорить, — признался, приняв половину апельсина.

— Дело твое, конечно. Только я уверен, что отец не прав, и я ему это объяснил. Не знаю, поверил или нет… Вопрос в другом — для тебя было крайне важно, то, что пообещал мой отец и я это понял. О чем он говорил?

— Ладно, — сдался я, хотя само собой, истинную причину я ему говорить не собирался. — Обещал, что если я составлю тебе компанию и пригляжу, то буду служить под Припятью.

— Ну, я так и думал, — кажется, Генка даже не удивился. — Узнаю почерк отца.

— Все это уже в прошлом. Найду способ, как добиться своего перевода… — сказал я это без какой-либо уверенности. — Сначала нужно учебку закончить. Пока зачеты не сдадим, мы как специалисты нафиг никому не сдались. И так уже десятый день пошел, а у нас и практики толком не было.

— Ну, я со своей ногой на месяца три точно слетел с обучения. А то и больше. Уж не знаю, сколько переломы заживают. Слышал, что отец настаивал на том, чтобы меня списали по состоянию здоровья… Пока этот вопрос решается, но мое мнение остается прежним. Да еще и наверху не хотят поднимать шум, считают лучше оставить все как есть, а обучение продолжить после.

— Значит, мы с тобой разделимся?

— Выходит так.

Мы некоторое время молчали, приговаривая апельсины. На кровати уже лежала целая куча шкурок.