Назад в СССР: 1984
Шрифт:
Он попытался ткнуть меня пальцем в грудь, но Женя выдвинулся вперед. Габаритов он был нормальных, поэтому Пащенко в нерешительности остановился. Остальные придвинулись ближе, но было видно, что Женьку они трогать почему-то не хотят.
— Жень, отойди… — спокойно попросил я, положив ему руку на плечо.
— О! Хо-хо! — обрадовались подельники, потирая руки. — Савельев заговорил! Все как тогда, хах.
— Так! А ну быстро вон из магазина! — вдруг заверещала тетя Таня, выйдя из-за прилавка и уперев руки в бока. — Живо! А то милицию вызову!
Волшебная фраза мгновенно подействовала.
— А знаешь,
Те, напрочь забыв про лимонад, радостно загалдели. Двинулись к выходу.
Я непринужденно двинулся следом за ними, но Женька меня придержал.
— Леха, ты чего? Головой стукнулся?
— Все нормально будет, — ответил я. — Ничего они мне не сделают.
Конечно, не сделают. У меня десять лет стажа в армейском рукопашном бое, причем с регулярной практикой. Не то чтобы это было в обязаловку, просто сам иногда так служебное напряжение сбрасывал. Так-то служба в РХБЗ войсках не включала в себя тренировки подобного плана — это чисто моя инициатива. К тому же мне сильно повезло — в свое время тренер попался достойный.
Женя посмотрел на меня удивленными глазами, но ничего не ответил. А я спокойно обошел его и толкнул ногой входную дверь.
Они уже ждали снаружи, хотя вид у них был совсем не торжествующим. Причина выяснилась сразу — у соседнего здания стоял желтый «УАЗ-469АП» с синей дверью и полосой на боку и таким же проблесковым маячком на крыше. Надпись «милиция» на полосе заметно остудила их пыл. Внутри сидели двое сотрудников в форме, как раз поглядывая в нашу сторону.
— Тьфу ты… Повезло тебе, Савельев, — прошипел Пащенко, глядя на меня со злобной усмешкой.
— Ага… Ну, если что, увидимся! — кивнул я, еще и рукой помахал.
Тот дернулся, аж покраснев от возмущения.
— Вот дрыщ, а! Ну ничего, земля квадратная, можно за углом встретиться! — он поправил кепку и обратился к своим. — Идем, а то еще менты прицепятся. Терпеть их не могу.
Я проследил за компанией взглядом, затем выдохнул. Жаль, что так получилось. Я-то уже настроился на драку. Сзади шумно дышал Женька.
— Ну ты даешь… — выдал он, глядя на меня с некоторым уважением. — Они же теперь точно от тебя не отстанут.
— Ничего. Мы не гордые, подождем. Ну что, где булочная?
— Идем, — немного помедлив, он двинулся направо, а я последовал за ним.
Через минуту я совершенно забыл о Пащенко и его гоп-компании. Здесь было столько интересного, что я даже перестал смотреть себе под ноги. Едва не споткнулся о мусорный бак.
Дома, машины, люди…
Вот, на углу слева, стоит голубая тележка-вагончик, со светлой тентированной крышей. На боку снежинка и изящная надпись «Эскимо». За вагончиком сидела на табурете молодая продавщица, в белом фартуке и косынкой на голове. Я невольно облизнулся, все мороженное из детства было вкуснейшим! А получалось так именно за счет своего натурального состава. В целом, состав-то был натуральный, только вот молоко там использовалось не всегда. Ассортимент, правда, скромный был, всего два-три вида. Но зато, сколько оно приносило радости детям…
Дальше, в нескольких метрах располагался обувной магазин. Даже отсюда было видно нехитрый ассортимент женских туфель, выставленных на полках
На другом стеллаже размещались мужские лакированные туфли, полуспортивные кеды, сандалии. Магазин был небольшой, но очевидно пользовался популярностью.
С другой стороны улицы размещался рыбный магазин. Назывался довольно оригинально «Океан». Ко входу как раз подъехала машина «ЗиЛ-130», именуемая автоцистерной для транспортировки живой рыбы. На боку бочки отчетливо читалась соответствующая белая надпись.
Очереди не наблюдалось, но только за то время, что я на него смотрел, внутрь вошло сразу четыре новых покупателя. Помню, как мама приносила домой замороженные тушки хеков, а кот Васька орал под столом, чтобы ему тоже дали.
Вспомнил и улыбнулся. Эх, детство…
— Леха, ты куда? — окликнул меня Женька.
Обернувшись, я увидел его у входа в булочную. Оттуда как раз выходила старушка, с маленькой внучкой за руку. Девочка увлеченно грызла большой бублик с маком.
Едва мы вошли внутрь, как у меня едва слюни не потекли. Запах там стоял такой, что я услышал голодное урчание собственного желудка. Сглотнул, огляделся по сторонам.
На деревянных прилавках, своеобразной «горкой», были уложенные большие деревянные стеллажи, на которых лежали свежие батоны, булочки, бублики. Больше десяти наименований и все выглядели настолько аппетитно, что снова облизнулся. Справа висела огромная связка сушек, за ней еще две, но уже с маком.
Я подошел ближе, увидел такие знакомые рогалики с сахарной присыпкой, сдобы по «девять копеек». Они тогда так и назывались. Помню, отправляли меня в магазин, а мама обязательно подсовывала девять копеек, как раз на такую сдобу. Шел домой и кайфовал, усиленно работая челюстями. Это я уже потом начал подозревать, что деньги мне давали, чтобы я хлеб с краев не обгрызал.
Судя по времени, совсем недавно с хлебзавода привезли свежеиспеченную партию изделий, поэтому и аромат был просто изумительный.
— Жень, у тебя лишних копеек в долг не найдется? — спросил я у друга.
— Держи, — тот без возражений отсчитал мне двадцать копеек. — И мне тоже бери.
Рассчитавшись с продавцом, я получил две румяные сдобы, покрытые сверху сахарной глазурью.
Вышли на улицу, где я сразу же впился в нее зубами. Зажмурился от удовольствия — вновь накатила ностальгия.
— М-м-м, обалдеть как вкусно!
— Ты как с голодного края, — заметил Женя, забирая свою сдобу.
— Да блин, что-то после этой краски… На еду пробило. Сам не пойму почему, — отбрехался я, наслаждаясь свежей восхитительной выпечкой.
— Вообще-то уже скоро обед, — заметил Женя, тоже работая челюстями. — В школу уже не пойду, лучше сразу домой. Ты как себя чувствуешь, нормально?
— Лучше не бывает, — ответил я.
Возможно, со стороны это и выглядело странно — сидят два парня на лавочке и уплетают булки. Но для того времени это было нормально. Я снова вспомнил, как возвращаясь домой с купленной буханкой хлеба за двадцать копеек, всегда обгрызал горбушку. Иногда, если успевал, то и с двух сторон. А дома говорил, что это мыши погрызли. Правда, это я в лет десять так делал. Потом перестал.