Назад в ссср 6
Шрифт:
На нижних ярусах сидело трое. Из одежды лишь полинявшие трико и майки-алкоголички, которые открывали синеву татуированных плеч и груди. Традиционные купола, голые бабы, какие-то змеи и прочие зверушки.
– О, а ты чьих, парнишка, будешь? – расплылся в неполнозубой улыбке самый “синюшный”. Морда лысая и наглая, как у Нагиева, который пока что, наверное, на уроках сидит мается.
Проверяют меня, гады. Главное сейчас – правильно поставить себя, иначе заклюют. Это решающий момент, после которого окошко захлопнется – от
– Можешь называть меня Андрей Григорьевич, если коротко, то Григорич.
– А ментик-то с гонором, – едко поддакнул второй, с пузом и прищуром, как у Леонова, как раз когда он был в роли Доцента и занимал лучшую койку у окна.
Опа… А Сафонов уже позаботился, чтобы они узнали, кто я такой. Не повезло, блин. Зэкам не повезло. Придется ведь отстаивать честь советской милиции и в таком злачном месте. Без выбитых зубов никак не обойтись. Главное, лишнего ничего не сломать, чтобы на меня еще телесняки не повесили.
– Ментяра не понял, куда попал, – хмыкнул третий, самый худой из них, похожий на Кощея, и нос такой же крючковатый, только волосы на голове имеются. Седые не по годам. – Нужно объяснить, где его место.
Ну началось… Вот к чему лишние разговоры? Психологически хотят сначала продавить. Если знают, что я мент, нападали бы сразу. Так хоть какой-то шанс у них был бы. А без организованной атаки, то есть, без заточки, “бабочки” и “розочки” эта шобла мне не опасна. Привыкли стаей наваливаться, и никто им сопротивления не оказывает. Но, как говорится, лучшая защита – это мордой об стенку. Так я и сделал.
Быстрым шагом подошел к троице, и “Кощея”, что сидел ближе всех, схватил пятерней за морду и с ускорением приложил затылком о бетонную стену.
Бум! – звук глухой, то ли стена полая, то ли голова пустая. Скорее всего, второе…
Кощей сполз на шконку и затих. Минус один. Те двое, конечно, вскочили.
– Ах ты, сука! – лысый бросился на меня, но напоролся на мой кулак прямо своим носом.
Судя по выпученным глазам, он так и не понял, как я так руку умудрился выкинуть далеко вперед. Все дело в правильной стойке и повороте плеча. Бокс – это вам не кулаками махать, это тактика.
Нос его предательски хрустнул. Черт! По-любому сломал. От удара лысый откинулся назад и вдобавок приложился спиной о кривоногий стол. Размазывая кровь по морде и сыпя проклятия сквозь зубы, сполз на вторую шконку. Минус два.
Я развернулся, готовый к продолжению битвы. Честно говоря, после всего пережитого за последние дни эта стычка меня, скорее, забавляла. Будто я был персонажем самодельной компьютерной игры со странными правилами – как у Березкина из комедии про олигархов и зеков.
– Не бейте меня! – выкрикнул на упреждение третий, пузатый. – Я вообще не с ними. Их за грабеж повязали, они так-то в СИЗО должны были уехать после допроса, но почему-то сегодня их здесь оставили.
Ну, естественно. Я чувствовал, что это только первый, но вовсе не последний “подарочек” пресловутого начальника. Ведь теперь я оказался целиком в его власти.
– А ты за что чалишься? – небрежно бросил я.
– Так я это самое… Гражданин начальник, за ни за что… Как и вы.
– Я следователя убил, но он гнидой был. И ты тоже прокурорского замочил?
– Нет, что вы… Я ничего не делал. В буквальном смысле ничего. Дома сидел, никого не трогал. БОРЗый я. По 209 статье прохожу.
Статья для граждан без определенного рода занятий, в специфических кругах сокращенная в вот такую то ли забавную, а то ли вызывающую аббревиатуру.
– А-а… Тунеядец, – хмыкнул я. – Будь другом. Сделай мне чайку. Да покрепче.
– Кипятка, начальник, нема.
– А ты попроси.
– Та как же?
– Очень просто, в дверь постучи, там конвойный в коридоре трется.
И вот еще что… Ударь меня под глаз.
Пузатый даже головой затряс.
– Вы чего удумали, гражданин начальник? Не буду я вас бить… Вы же меня потом как этих, – тунеядец кивнул на сокамерников, которые пришли в себя и уже сползались в кучку на одну шконку, благоразумно освобождая мне всю правую сторону.
– Бей, сказал! – рявкнул я. – Мне отметина нужна под глазом. Для дела важного.
– А можно я вдарю? – несмело предложил с койки лысый. – Ты мне нос сломал, так уж больно теперь кулак чешется.
– Нельзя, – зыркнул я на него. – Вдруг во вкус войдешь, и придется потом мне тебе не только нос сломать.
От такой угрозы лысый совсем сник. Признал мое первенство и больше не рыпался.
Ночь я проспал вполглаза, не расслабляясь. Поглядывал за сокамерниками, чтобы темную не устроили. Но зэки оказались трусливые и даже не подумывали о праведной мести. Ну и хорошо.
Утром в камеру принесли кашу. Клейкую, непонятного цвета, наверное, из “комбикорма”. Только так и поймёшь, что ночь прошла. Окон нет и солнышка ясного не видно…
Щелкнул замок, заскрежетала дверь.
– Петров, на выход! – рявкнул какой-то толстый старшина в затертой до белесых нитей форме.
Новая смена, и, похоже, знать меня не знает.
Я вышел в из камеры. Меня встретили двое. Коридорный и дежурный.
– На допрос к следователю шагай, – старшина запер камеру и повел меня приземистыми коридорами в следственный кабинет, что находился тут же, в катакомбах КПЗ.
Дверь здесь деревянная, распахнута настежь. За свежеокрашенным грубо сколоченным фанерным столом сидит ко мне спиной знакомая фигура в прокурорской форме. Даже со спины угадывается женская стать. Хороша Галина. Ей бы работу сменить, но поздно уже…