Назад в СССР: демон бокса
Шрифт:
А вот отправить под реальное солнце шабес-демона — без проблем. На этот раз, стоило закрыть томик Экзюпери, напротив материализовался мой крылатый работодатель, настолько взбаламученный, что его белые одежды полоскались словно под ураганным ветром. Вместо привычного обстоятельного спича и долгой подготовки ангел заорал как грешник в котле с кипящей смолой:
— Марк!!! Вторжение опасного чужеродного в наш мир! Пресеки! Любой ценой!!
После столь исчерпывающего инструктажа я немедленно ощутил себя в теле временно живого под пронзительно синим небом и вполне настоящим солнцем. Лето, какие-то горы… А ещё — абсолютно непонятная масса прямо
— Почему бокс? Раскинь мозгами, инопланетянин, или чем ты там думаешь. Имеются же более простые способы поднять восемьсот миллионов долларов. Делать ставки на соревнованиях для начального капитала, потом играть на валютной бирже, на криптовалюте, на акциях. Если ты — суперинтеллект, давай начнём прямо сейчас. Просчитываешь действия, сообщаешь мне. Я поднимаю связи в Москве и в Нью-Йорке, есть биржевые игроки, которые мне поверят и возьмут в долю…
— Хватит! — оборвал чужой. — Узел для ремонта нужен сегодня. То есть к концу две тысячи двадцать третьего, по вашему исчислению, ты должен иметь восемьсот миллионов долларов свободных средств и разместить заказы. Алгоритм я тебе дал: начинаешь с бокса. Делаешь первые миллионы. Там получишь новые инструкции.
Я осторожно прислушался к телу, стараясь не потревожить одержимого мной индивида. Упс… Оно — весьма немолодое и ни разу не спортивное. Как за счёт бокса мгновенно сделать восемьсот лямов и что-то там заказать? Деликатно колупнул его память за последние десять минут. Собственно, на большее времени не хватило. Чужак сотворил нечто невообразимое, горы и синие небеса пропали, я ощутил себя в кромешной тьме, без запахов, звуков, каких-либо ощущений…
Неужели — Великое Ничто? Кошмарное виртуальное пространство, куда попадают души самых неисправимых грешников, где полностью отсутствуют хоть какие-то сенсорные сигналы, нет ни верха, ни низа, ни света, ни тьмы, вообще ничего! Сознание работает в абсолютном вакууме, зацикленное само на себя, пребывает в беспросветном отчаянии, впадает в безумие, разрушается, рассыпается… Великое Ничто — это мучительный и безвозвратный распад души, высшая мера загробного наказания! Хуже адских котлов.
Преодолев первый приступ паники, прислушался и уловил: кое-какие импульсы всё же получаю. Звуки — точно есть. Слышу своё сердце и ещё одно, стучащее медленнее. Бульканье. Что-то ещё…
Чего нет — так это пассажира. Души, ранее обитавшей в оккупированном мной теле. Непривычно — не передать словами. Память тех людей помогала мне акклиматизироваться в новом месте, разобраться что к чему и не наломать дров… Хоть, на самом деле, всё же ломал. Я — демон, природу не переменить.
Итак, успокаиваемся и обдумываем ситуацию. Может, её стоит обсудить с шеф-ангелом, у того за плечами — вся интеллектуальная мощь тридцать третьей небесной канцелярии и целого сонма его крылатых коллег, но не стоит торопиться. Я принялся за воспоминания грешника, просмотренные второпях и словно записанные на жёсткий диск, теперь пролистывал их покадрово.
Вот, трое идут по тропе. Горы вокруг — это Кавказ, Россия. Дорогу преграждает тёмная хренотень и начинает выдвигать требования. Мужчина альпинистской внешности, увешанный снаряжением и топавший впереди, падает навзничь и скатывается с тропы — куда-то вниз, в пропасть, потом туда же валится женщина, вызывая у «моего» грешника
Прояснилось. Две души отправились в загробный мир. Небесная канцелярия узнала: творится нечто несусветное, и швырнула на стол подходящий козырь — меня. Оперативно.
Чужак в воспоминаниях покойника снизошёл до подробных объяснений. В его аппаратуре нечто вышло из строя. Сложное, но, насколько он смог выяснить за неполные сутки пребывания на Земле, ничего катастрофического, подлежащие замене узлы доступны для изготовления на уровне местных технологий. Значит, супермозг сумел за считанные часы расшифровать земные языки и протоколы передачи данных, научился, как заарканить проходящих по горной тропе туристов, просчитал уровень развития техники. А уж владение пространством-временем у него — куда выше, чем у ангелов. Чужой вознамерился забросить пленную человеческую душу в прошлое подопытного организма.
Почему-то у него ничего не вышло с моими спутниками, не знаю их имён и вообще — кто они. Попросту убил их неподготовленным экспериментом как Королёв собачек, запущенных в космос.
Меня убить сложнее. А может, сыграло роль присутствие двух душ в одном теле, первая отправилась в загробную зону отвечать за грехи, я же… в прошлом?
Потянулся к «своим» ангелам, насколько белоклювые вообще «свои парни» для демона. Раз, другой, третий. Тишина. И полное отсутствие даже тени контакта. Будто пытаюсь дозвониться по телефону, провод которого отключен от сети и беспомощно свисает со стола.
Ощущение Великого Ничто усилилось. Правда, вдруг почувствовал толчки. Вроде бы даже голоса, но такие — сильно приглушённые, неразборчивые. Не понять даже, на каком языке.
Сейчас, наконец, дошло. Урод намеревался отправить в прошлое одну только душу. Но душа без тела не заработает восемьсот лямов и заказ на производстве не разместит. А какое тело лишено души и примет её? Находящееся в материнской утробе! Причём, на ранней стадии беременности.
Я рождался не в муках, не в злобе;
Девять месяцев — это не лет.
Первый срок отбывал я в утробе,
Ничего там хорошего нет.
Сочинивший эти стихи грешник Владимир Семёнович Высоцкий наверняка не помнил своей преджизни и фантазировал. А ещё он точно не смог вообразить, что в материнском лоне окажется зрелое существо, полное желания действовать, но отрезанное от внешнего мира. То есть обречённое на многомесячный сенсорный голод!
Если кратко — кошмар. И одновременно — безделица по сравнению с целыми веками пыток в загробной зоне, лучше уж так, чем сомнительный кайф от опускания причиндалов в расплавленную смолу.
Осторожно исследуя дарованное мне неродившееся тело, начал чувствовать и материнское. Научился даже определять, когда женщина бодрствует, спит, а также сидит или ходит.
В сухом остатке проведённые в заточении месяцы можно охарактеризовать как тоску смертную. Да, дискомфорт, но не самый страшный в природе. Время воспоминаний, медитаций. Подавленных вспышек раздражения — ну, блин, когда уже?! Тем более, в сосунковом возрасте буду столь же скован, как и в матке. Никто не пустит грудничка в секцию бокса!