Назад в СССР: Лесник Книга 2
Шрифт:
Выругался, схватился за второй. Кое-как сунул его в патронник, вытащил второй.
БАХ! — снова выстрелил Иваныч. Вот и все, теперь мы беззащитны!
Теперь чистая импровизация, огонь по готовности.
Но в следующее мгновение я осознал — зверь, в которого мы стреляли, неподвижно лежал перед нами, уткнувшись мордой в грязь. Кажется, готов!
— Черт возьми! Неужели завалили? — послышался удивленный голос охотника.
Егерь шумно выдохнув, ничего н ответил, лишь поднялся и разломив свое ружье, принялся перезаряжаться.
Я
— Монгол, прикрой! — решительно закинув ружье за спину, я вытащил спички из кармана.
Чиркнул, вспыхнуло пламя.
— Твою мать! — разочарованно выдохнул я.
— Это ж медведь!
— Но медведи так себя не должны вести… — отметил Матвей Иванович.
Глава 6
С корабля на бал
Разумеется, спичкой особо не посветишь. Поэтому Иваныч, из попавшейся под руку палки и носового платка, по-быстрому соорудил что-то вроде факела.
Стало куда светлее.
Мы обступили поверженного медведя. Осмотр сбил меня с толку — этот зверь был странный, очень худой. Даже истощенный. Шкура мало того что казалась словно выщипанной, она висела на нем как пиджак на швабре.
— Это что же получается, на кабанов, лосиху и Кузьмича напало вот это недоразумение? — спросил я.
— Это медведь. Но, судя по всему, больной, — выдохнул Монгол, почесав подбородок. — Посмотрите, шерсть клочками торчит. Худющий. Выглядит нездоровым.
— Конечно, нездоровый. Он же мертвый! — пошутил я, но вышло не смешно. — В нем пять попаданий с близкого расстояния! Жаканом!
— Женька, не ерничай. Не в выстрелах дело, — нахмурился егерь. — Думаю, он был болен, или паразитами заражен.
— Разве такое бывает?
— Бывает. Из управления по охотничьему хозяйству присылали статью. Советские ученые выяснили, что помимо бешенства, замечены случаи, когда зверь после спячки просыпается больным. Это тот же шатун, только он зимой просыпался, потом находил добычу и снова впадал в спячку.
— Я тоже об этом слышал. И что же, получается, что проблема решена? — поднял бровь Монгол. — Это он на кабанов нападал?
— Выходит так, — кивнул егерь. Только сказал он это как-то не очень уверенно.
— И он же напал на зимовье Кузьмича? — задумчиво протянул я, продолжая смотреть на поверженного зверя. — Нет, ну теоретически возможно. Дури в нем достаточно, чтобы подрать когтями ставни и покрошить дверь. Вот только не верю я, что он не испугался выстрелов — ведь Кузьмич палил как заведенный. Так! Чтобы убедиться в том, что медведь был у зимовья, нужно проверить, быть может, на лапе есть следы от капкана?
Проверить это было непросто. Для того чтобы просто перевернуть тушу нам пришлось попотеть. Воткнув во влажную землю факел, мы совместными усилиями кое-как спихнули его на бок.
— Ага! Есть! — воскликнул
— Ерунда. Да он, считай, весь в крови, — скептически хмыкнул я. — Мы же в него пять раз стреляли! Вот, в лапу тоже попали, теперь уже и не узнаешь, была ли там рана от капкана. Тьфу ты…
— Ну а вдруг дело вовсе не в медведе? — засомневался Иваныч. Наверняка опять про каких-нибудь чертей подумал. — Глядите, лапы у кабана на месте! А все звери, что мы находили, были без лап…
— Может, просто не успел их оторвать? — отмахнулся Монгол. — Слушайте, ночь вокруг. Раз мы разобрались, может уже пойдем отсюда?
Посовещавшись, мы оставили медведя и кабана, а сами вернулись к нашему маленькому лагерю. Вновь забрались в гамаки и поболтав еще некоторое время, завалились спать. К тому моменту как раз догорел импровизированный факел. Так как вокруг ничего опасного больше не было, то и дежурство не требовалось. Поэтому все могли спокойно отдохнуть.
Остаток ночи прошел спокойно.
Проснулся я первым. Уже рассветало, на часах было шесть пятьдесят. Монгол и Иваныч еще спали, закутавшись в свои гамаки. Кстати, их устройство было доработано каким-то местным рукастым умельцем, поэтому выпасть из такого гамака, даже если очень захотеть, будет весьма непросто. А вот намеренно соскочить вниз — вполне себе, но только из положения сидя.
Погода этим утром была так себе.
Над нами сгустились тучи, практически скрыв собой апрельское солнце. К счастью, дождя пока еще не было, но так как метеоролог из меня так себе, то вполне допустимо, что скоро нам придется помокнуть. Со всех сторон сгустился легкий туман. Где-то на опушке каркали вороны, по-прежнему стоял отчетливый запах тины и сырости.
— Эй, народ! — крикнул я, дернув за веревку гамак Монгола. — Подъем! Иваныч, хорош храпеть!
Монгол, открыв глаза, громко зевнул. Затем приподнявшись, принял вертикально-сидячее положение и перебрался на ствол сосны. Цепляясь за редкие сучки, быстро сполз вниз. Сосна была не очень толстой, поэтому перемещаться по ней было не сложно. Но и для этого нужна сноровка.
Наши рюкзаки были на месте, висели на самодельных крюках.
Мы с егерем тоже спустились вниз. Принялись собирать хворост для костра. Обходя нашу поляну, я остановился в нерешительности.
— Э-э, ребят!
— Что такое?
— А-а, где факел? — спросил я, глядя на оставшееся в сырой земле довольно глубокое отверстие. — Ночью я воткнул его сюда, а сейчас тут пусто.
— Может, ты бросил его где-то в стороне? — спросил охотник.
— Да нет же. Я точно помню, прежде чем влезть на дерево, я воткнул его здесь, чтобы светлее было. И что? Блин! Ну не ветром же его унесло?
Это и в самом деле было странно. Да, вроде бы мелочь, но в голову начали закрадываться тревожные мысли. Неужели, пока мы спали, кто-то приходил сюда?