Нажать крючок
Шрифт:
Открыв глаза, Марголин успокаивающе улыбнулся и принялся расспрашивать её, довольствуясь краткими её ответами. Так продолжалось полчаса.
— Вы меня и правда отпустите? — наконец осмелилась спросить Света, и Марголин ответил:
— Конечно! Про знакомую твою только расскажи…
— Её зовут Катя, фамилии не помню. От матери ушла, живёт у какого-то парня, он её на год младше, работает где-то шофёром. Она обычно в кабаках трётся: «Карат», «Максим», «Романс», в тех, что в центре. Она этим занимается от случая к случаю, а с местными
Катя и дядя, раньше работавший в милиции… Этот дядя, если речь идёт о нужном человеке, весьма интересовал Марголина в свете последнего задания. Может, тут совпадение? Нет, он верил, в руки ему свалилась удача. Так и должно быть — везение и успех приходят к тем, кто в это верит и к этому готов.
— На, покури ещё, — заметив просительный взгляд Светы, Марголин бросил пачку.
— Там одна осталась.
— Да? Не страшно, бери. Сейчас ещё купим.
— Последнюю даже вор не берет, — неуверенно улыбнулась Света.
— Я же тебе разрешаю.
Она закурила, смяла кулачком пачку «Мальборо», оглянулась, ища куда бросить.
— Здесь не дворец, кидай под ноги, — заметил Марголин.
Ильяс и Макар, надо думать, пойманы милицией. Между их приятелями и конторой начнётся разборка. Если крыша конторы крепкая — не важно, обеспечивают её менты, бандиты или и те и другие, — результат будет нулевым, всех собак навешают на Свету и будут дружно её искать. Думать, что она пошла на контакт с угрозыском и сдала Ильяса, выгодно всем.
Ищите.
Света докурила сигарету, осторожно раздавила окурок каблучком и с надеждой посмотрела на Марголина.
Он встал, заложил руки за спину и, глядя в пол, медленно подошёл к ней. Света улыбнулась неуверенно. Марголин улыбнулся тоже и даже подмигнул, потом качнулся с пятки на носок, вальяжная неторопливость слетела с него, и все дальнейшее заняло доли секунды.
Она умерла, не успев ощутить боли. В застывших глазах читалась надежда. Марголин опустил невесомое тело на пол, отступил на шаг и передёрнул плечами.
Насвистывая, он прошёлся по мастерской и снял висевший на гвозде старый плащ из болоньи. Нацепив плащ, посмотрелся в зеркало и направился в соседнее помещение. Там стояла бочка с остатками цемента на дне. Марголин шустро, будто всю жизнь этим занимался, изготовил новый раствор. Перетащил труп и опустил его вниз головой в грязную металлическую бочку. Заглянул в неё и поправил ноги так, чтобы тело занимало меньший объём. Кинул сумку и находившиеся в ней вещи, а записную книжку отложил. Осмотревшись, он взял лопату и, не замарав сверкающих ботинок, забросал бочку цементом.
4
Кафе «Карат» представляло собой сборную стекляшку, пока ещё чистенькую, прилепившуюся к глухой боковой стене жилого дома недалеко от Центрального проспекта. Днём заведение пустовало, бармен дремал за стойкой, а за столиками торопливо обедали начинающие бизнесмены и прилично получающие служащие из соседних контор и магазинов. К вечеру зал наполняла публика агрессивно-разгульного вида, гремели колонки, над столиками стлался сигаретный дым, а тротуар перед подъездом загромождали сверкающие иномарки. Кухня «Карата» не поражала обилием и качеством блюд, тем не менее кафе по какой-то причине было популярным, исправно притягивая криминальную и стремящуюся стать таковой публику.
Марголин подъехал около одиннадцати и припарковался возле машин аналогичного класса. Правда, его БМВ чем-то неуловимо отличался от остальных, будто сверкающий кузов нёс на себе отпечаток личности владельца.
Включив сигнализацию, он прошёл в зал, в дверях столкнувшись с весёлой школьницей, пьяной в дугу. Следом за ней озабоченно протопал квадратного вида парень, накручивая на пальце ключи от машины.
Марголин вдруг получил увесистый тычок в плечо и, выругавшись в свой адрес, обернулся. Перед ним стоял, покачиваясь, крепыш в залитом вином дорогом костюме и с золотой цепью на волосатой груди.
— Ты чё?
Марголин отвёл его руку и попытался обойти. От ближнего столика за развитием событий наблюдала компания таких же пьяных идиотов. Крепыш перегородил дорогу и раскрыл рот для нового вопроса, но Марголин его опередил. Перехватив его кисть, он легко вывернул её в нужное положение, выждал и пристально посмотрел в судорожно трезвеющие глаза.
— Вопросы?
Парень молчал, и Марголин повторил кратковременное нажатие.
— Нет…
— Жалобы, предложения?
— Пусти-и…
Толкая парня перед собой, Марголин прошёл к стойке, достал сигареты и запрыгнул на высокий табурет. Пленник отреагировал на это движение коротким стоном.
— Так чего ты хотел узнать?
— Пусти…
— Сам-то ты кто? Чьих будешь, товарищ?
Усмешка, которой Марголин сопроводил последние слова, действовала сильнее, чем физическая боль.
— Ну? Я жду ответа.
— Саратовский…
— Что, из самого Саратова? В командировку, наверное, приехал.
— Э-э, хватит колоться! — Парень дёрнулся и тут же скривился от боли.
— Нормальным языком выражайся. И своим придуркам объясни, что, если они дёрнутся, руку тебе никто не спасёт.
Парень оглянулся на приятелей, которые в выжидательных позах застыли у столика, и отрицательно мотнул головой.
— Правильно. Значит, саратовский, говоришь… Проверим?
Свободной рукой Марголин достал радиотелефон и, держа его так, чтобы парень мог видеть, какие кнопки он нажимает, набрал знакомый пленнику номер.
— Надо сказать Шкиперу, что ты мне мешаешь…
— Нет! Ну не надо…