Назло богам, на радость маме
Шрифт:
— Мы пойдем на юг, и копьями объясним существам их неправоту, — вскричал молодой охотник из стойбища оленеводов.
Шаман с усмешкой посмотрел на торопыгу и согласно кивнул головой, когда тот полетел на землю, сбитый твердой рукой своего отца.
— Я отрежу тебе уши, — прошипел родитель, — раз они всё равно не слушают старших.
— Похоже, Ваамчо, ваши стада в этот День зашли так далеко на юг, что мозги твоего сына не выдержали и расплавились, — веско сказал Эттыне. — Нет, мы не пойдем в те гибельные края, где день сменяет ночь каждый небесный оборот, а не два раза в год,
— Но владеющие столь хорошими копьями захотят убить нас, — снова вскричал сын Ваамчо.
— Ты пытаешься думать, Тынэнкэй, — сказал шаман. — Это хорошо. Но ты не умеешь это делать. Это плохо. Нет, они не захотят нас убить. Они захотят нас подчинить. Чтобы мы добывали для них моржей, а они сидели в наших ярангах и наслаждались ласками наших женщин. Пусть. Мы не будем противиться. Примем их, как гостей. Накормим, напоим и уложим с нашими женами. Свежая кровь полезна для народа. Они будут смеяться, рассказывать о нас анекдоты и учить нас пользоваться их вещами. А потом придет Ночь и Кэрэткун заберет их всех. Ибо существа не догадываются, какими бывают Холод и Ветер. Но это всё произойдет очень не скоро. Лет через тысячу или около того.
— Тогда зачем ты собрал нас всех вместе, великий? — спросил Ваамчо, и в сдержанном гуле голосов Эттыне услышал тот же вопрос.
— Как зачем? — удивился шаман. — Пришло время Большой Охоты. Мы собрались, чтобы добыть еду на всю Ночь! Как собираемся каждый год. А кроме того, я нашел себе ученика, ведь я уже стар, а моих детей давно забрал морской хозяин. Вот Тынэнкэй и заменит мне внука.
Прищурившись, старый шаман смотрел, как расходятся люди. Всё правильно. События будут идти своим чередом, как он сегодня и предсказал. Вот только на один вопрос даже Кэрэткун не смог дать ему ответа. Похоже, если пришедшими южными существами будут какие-то «русские», настоящих людей ждут большие проблемы…
И ведь ничто не предвещало неприятностей.
Едем потихоньку, никого не трогаем. Симаргл с чертятами за бабочками гоняются. Василиса всем встречным и поперечным глазки строит. Баюн сказки на ходу сочиняет. Прапорщица моя любимая размышляет о чем-то своем, девичьем. А я прикидываю, как с Витькой побезопаснее объясниться. В смысле о чувствах своих сказать и по морде не получить… И нате нуте!
Прямо на дороге бог возникает. Прямо из воздуха. И не какая-нибудь мелочь, Сварог собственной персоной! На меня, Витьку и чертят — ноль внимания. В сторону Васьки только глазами стрельнул. Отзывает Баюна с Симарглом в сторонку и давай шептаться. Только и видно, как пес головой недовольно мотает, только и слышно недовольное Баюново: «Я вас умоляю!»
Пошушукались, пошушукались, и Сварог сваливает. А кошка с собакой — к нам.
— Слышь, Хозяйка, — виновато тупится Симка. — Нам бы тут отлучиться надо ненадолго. По делу…
Витька отвлекается от раздумий, недоуменно смотрит на пса и спрашивает:
— Какому
— Я Вас умоляю! — складывает лапки кот. — Неужели у нас не может быть личных дел?.. — немного тушуется под Витькиным взглядом и заканчивает. — Хотя, в данном конкретном случае, оно общественное.
— Не поняла?
Похоже, наша начальница настолько задумалась, что явление Сварога народу прошло незамеченным. И то верно, кто он такой, чтобы его замечать!
Между тем зверики мнутся, и Витька начинает подозревать что-то нехорошее. А когда наш бессменный прапорщик…
— Однако всех собирают, — влезает Федька. — Там ихние наших бить собираются.
— А наши — ихних, — добавляет Танька. — Тоже всех зовут.
— Еще раз помедленнее и по-русски, — тоном прокурора вопрошает Витька. — Кто кого хочет бить?
— Тенгри — Яхве, Люцифер — Перуна, Перун — Михаила, Михаил — Сварога, Сварог — Люцифера… — излагает чертенок такой скороговоркой, что я сбиваюсь уже на второй паре.
— А Мекрина — всех, — заканчивает за брата Танька. — Или никого, как фишка ляжет!
— Ничего не понимаю, — трясет головой Витька. — Кто-нибудь может объяснить по-человечески?
— Я Вас умоляю! — разводит лапами Баюн. — Это же дела богов, а не людские междусобойчики! Людям и знать необязательно… — кот смотрит Витьке в глаза и сдает на попятный. — Хорошо, хорошо… Я Вас умоляю! Не надо так нервничать! Я сейчас все объясню. Ирий решил немного помочь Святославу. Чтобы того из астрала не шандарахнули. Вот и надо пойти, проконтролировать, поизображать из себя массовку. Может, и не дойдет до драки!
— Да? — иронически поднимает бровь Витька. — А причем тут Тенгри?
— Я Вас умоляю! — морда кота выражает такую невинность, что даже я понимаю глубину назревающих проблем. — Старик давно имеет зуб на Яхве…
— Та-а-ак, — тянет Витька. — И тоже с человеческой армией?
— Я Вас умоляю! Как же иначе? Задача войны в том и состоит, чтобы отобрать у противников максимум верующих…
— Значит, — уточняет девушка. — Татаро-монгольское нашествие с одной стороны, крестовый поход с другой, русы между ними…
— Ага! — радостно вопят чертята. — Точно! Крестовый поход! Так и обозвали!
— Люди рубятся между собой, а боги смотрят со стороны и не вмешиваются! — товарищ прапорщик энтузиазма мелких явно не разделяет.
— Я Вас умоляю! Еще как вмешиваются! Будет очень большая драка с совершенно непредсказуемым исходом, — в голосе кота звучит сожаление. О непредсказуемости.
— Ну уж нет! — Витькин голос начинает звенеть от гнева. — Хрен вам, а не большая драка! Показывайте, где тут у вас…
Пора влезать. А то эта сумасшедшая сейчас помчится спасать мир с одним «Кордом» в руках.
— Вить! Давай хоть подготовимся!
Получаю такой взгляд… В любви сейчас точно лучше не признаваться.
— Предложения?!
— Во-первых, собрать силу с камней!
— Долго!
Криво усмехаюсь. Совсем недавно радовался, что всесильная наша не догадалась, теперь сам раскрываю:
— Ничуть. Если Магомету некогда идти к горе, той придется бежать вприпрыжку! Переноси камни сюда! Не всё же ноги бить!