Названые братья. Дон
Шрифт:
— Эй, подъем, быстро!
Голос Волка, против обыкновения, совершенно не смешливый, а тихий и жесткий, вырвал из летнего, самого светлого сна, из того дня, когда Дон впервые заговорил с Мэсси… И впервые разглядел ее.
Дон открыл глаза, но прыгать не стал, сначала оценив обстановку.
Темень, на контрасте с ярким сновидением, дополнительно ослепила, над головой горели южные, такие низкие по сравнению с родными северными, звезды, а его спутники, практически все уже проснувшиеся, тихо и скрытно ползали по лагерю, практически
Где-то сбоку замер огромной горой Карс, в другой стороне блеснул волчьими зрачками Волк, рядом так же горели глаза кого-то из его серых братьев. Степняков не было видно совсем, оно и не удивительно: прятаться эти ребята умели отменно.
Принц Ежи, поблескивая возбужденно оскалом белых зубов, нашелся рядом и, на вопросительный кивок, коротко шепнул:
— Бродит кто-то…
Дон легко перекатился на живот, проверил оружие, замер, прислушиваясь.
И распознавая совсем близко от лагеря какое-то шевеление.
Интересно, кто такой бессмертный?
Хотя, чисто внешне их компания — не особенно сложный для наживы объект. Маловато, да и странные…
Многочисленный отряд разбойников вполне мог и не пройти мимо соблазна пограбить путников.
Дон заметил легкое дуновение в стороне, там, где ночевал дракон, и усмехнулся.
Просчитались, дураки. Даже жаль их.
Хотя, с другой стороны, ребята застоялись, уже неделю ничего не происходило, надо чуть-чуть размять кости.
Да и, к тому же, сон не дали досмотреть, твари. Сами виноваты.
4
4
Разбойники были совсем плохими, в том смысле, что никакой радости в победе этаких бедолаг, грязных, вонючих, голодных, не было.
Дон презрительно оглядел пленное воинство, состоящее из десятерых испуганно скулящих мужиков разного возраста, сплюнул презрительно и отошел в сторону чистить любимый меч от дурной крови. А то кто его знает, что там внутри у этих полуживотных? Еще не хватало, чтоб полировка потускнела.
Вообще, потасовка вышла на редкость бестолковой: разбойники, судя по всему, лучше всего умели скрытно подходить к противнику, прячась в неверности предутреннего сумрака. И внезапно нападать на спящих безалаберных путников, не озаботившихся выставлением караульного. На этом их навыки, собственно, и заканчивались.
Драться никто из нападавших толком не умел, оружие было сплошь ржавое и не особенно острое, а у половины и вовсе дубинки лишь имелись в арсенале.
Нет, дубинка — неплохое подспорье в драке, но против холодной стали в умелых руках беспомощно.
А здесь и вовсе поучаствовать толком не получилось, потому что притворявшийся непонятно откуда взявшейся посреди лагеря горой дракон подождал, пока все разбойники окажутся в зоне поражения, а сослуживцы Дона, повинуясь команде Карса, скользнут в разные стороны, чтоб не попасть под линию огня, и обнаружил свое незабываемое присутствие.
Да так ярко, что ночь превратилась в день, а половина из нападавших — в малопривлекательные угли.
На взгляд Дона, Ассандр перестарался, хотя, с другой стороны, прочищение желудка пока никому еще не вредило.
Правда, лагерь пришлось оставить, слишком там неприятно стало, да и мокро, но в любом случае на дворе занималось утро, пора было двигаться дальше…
Вот только что делать с пленными, пока еще решалось.
Дон полировал меч и поглядывал краем глаза на сидящего возле пленных Карса.
Великан выглядел на редкость мирно, голос его негромко успокаивающе гудел, и лица пленников, до этого бледно-зеленые, понемногу приобретали окрас, более подходящий живым людям.
Ассандр, явно решив, что сделал свое дело, давно уже перекинулся обратно в холодного, надменного аристократа и сидел неподалеку, задумчиво глядя в сумрак леса, окружавшего полянку, на которой компания нашла себе краткое пристанище, и по его лицу вообще было непонятно, слышит ли он тихий допрос пленников, или вообще о чем-то своем думает.
Братья-степняки, в отличие от принца и Волка, имевшие явно луженые желудки, а , может, просто опыт в сожжении людей, валялись расслабленно на краю полянки и переговаривались на своем варварском наречии. Их полуголые торсы блестели на утреннем солнце, словно намазанные маслом, хотя Дон не исключал, что так оно и было на самом деле.
Он в очередной раз скользнул взглядом по родовым татуировкам и снова удивился про себя, какие странные события могли занести старших сыновей тагана Степи, наследников таганата, одного из самых обширных и сильных из четырех имевшихся, сюда, на западные земли, так далеко от степных просторов.
Впрочем, по остальным путникам вопросов было не меньше, а ответов не находилось. Да Дон и не искал их. Он путешествовал в этой разношерстной компании вторую неделю, за это время выяснил, что они уже больше полугода вот так передвигаются по просторам Империи, отдавая предпочтение границам, по пути ловят преступников, останавливаются в небольших гарнизонах, задерживаются там на неделю-другую, а в некоторых — и на месяц, преследуя какие-то свои цели…
В целом создавалось ощущение какой-то миссии, о которой знали только дракон и тролль, а остальные были лишь простыми исполнителями. Как во всем этом увязывались наследный принц, сыновья тагана степи и вор-перевертыш со своим зверьем, было неясно.
Дон примечал все, складывал в уме камни вопросов, из которых можно было уже в скором времени дом выстроить, но старательно отталкивал от разума любое желание вникнуть глубже в мотивы странной компании.
Он за эти годы странствий вдали от Мэсси специально не пытался прилипнуть к кому-то душой. Не требовалось ему. Душа Дона Сордо была далеко, на севере, рядом с неуступчивой, холодной и в то же время такой манящей и ранимой женщиной. Единственной его любовью.
И другие привязки не требовались и казались чуть ли не предательством по отношению к Мэсси. Дон понимал, что может и не увидеть ее никогда, и , скорее всего, так и будет, путь в родную страну ему был навсегда заказан, но даже мысли не возникало остановиться, остепениться, может, поискать отвлечение в ком-то…