НЧЧК. (Трилогия)
Шрифт:
– Я не ребенок, – хмуро перебил меня златовласый эльф. – А вы мне – не гувернантка.
– Верно. Но я несу личную ответственность за вашу безопасность! Варно, поймите… – тут я осеклась. Балрог, как мне не стыдно! Вот что я сейчас говорю, что делаю, а? Уж не то ли самое, за что так часто обижаюсь на Эрина? Я не признаю за взрослым, совершеннолетним сородичем, офицером, мужчиной право самому решать, что ему делать… Позорище! Ведь все верно: и он не младенец, и я – не нянюшка, так какого же лысого балрога… – Вы когда в последний раз держали автомат, ап-Айкалнар? На сборах?
– При чем здесь…
– При том, что от вида вашей табельной пукалки наш либрусек загнется от смеха, – я фыркнула. – Моргот с вами! Подведете вы меня под трибунал, я прямо-таки чувствую… Но если юноша так рвется на подвиги… вряд ли нам помешает лишний боец. Но от меня ни на шаг, ясно? И не вздумайте лезть на рожон. Собирать вас в пакетики мне совершенно не хочется. И потом… Шрак меня расстреляет.
– Я даю вам слово…
– Вы просто помните, что от вашего поведения зависит моя репутация. Профессиональная и личная, – я развернулась на пятках и крикнула в приоткрытую дверь оружейной: – Димми! Экипируй, пожалуйста, нашего коллегу из полиции. Лейтенант ап-Айкалнар едет с нами.
– Но, миледи! – Дроу нахмурился и потряс листочком. – Его же нет в списке.
– А ты внеси. – Я пожала плечами. – Под мою личную ответственность. Считай, что я взяла лейтенанта на поруки. Давай, где там расписаться… И так много времени потеряли.
Совершенно счастливый ваниар устремился вооружаться, а я умиленно проследила за ним и вытянула из смятой пачки последнюю «глаурунжину». Материнский инстинкт – это зло, точно вам говорю.
Как любил говаривать полковник Глорфидиль: «Настал момент отрабатывать свою кормежку, мальчики. Родине срочно нужны ваши задницы». Ну, кто же спорит с Родиной? Раз она, щедро и регулярно поящая березовым соком, снова позвала своих сынов на беспримерный подвиг, то будет ей и героизм, и патриотизм, и десять килограмм взрывчатки в маго-тротиловом эквиваленте впридачу.
Улов от зачистки жилых кварталов вышел неожиданно обильный. Тайник с запрещенными риэлтерскими амулетами прямо в сейфе широко разрекламированного в Распадке агентства недвижимости – это раз. Партия растительного сырья для колдовских эликсиров – три мешка сушеного цветка папоротника – это два. Опять же, взрывчатка, и еще множество крупных и мелких находок, доказывающих, что детище Железного Маэдроса – доблестная Чрезвычайная Комиссия по борьбе с нежитью и мажеством – еще долго будет незаменимой в деле поддержания общественного порядка. Как ни прискорбно, но народонаселение Серединной Империи в массе своей, как и в менее просвещенные времена, по-прежнему не испытывало тяги к законопослушанию. Дриады не гнушались втихую привораживать мужчин, кикиморы – наводить порчу на соседей по лестничной площадке, орки – шаманить, гоблины – варить самогон. Что же касается иномирян, тут вообще прогресса и сознательности ждать не приходится. Их склонность к противоправному поведению неизменна как круговорот воды в природе.
И так как искомый вампир мог легко замаскироваться под обычного человека, то именно на попадальцах было сконцентрировано внимание сотрудников НЧЧК. И не зря, надо заметить, старались борцы с мажеством. Запрещенного законом волшебства нашлось с большой гномский вагон и маленькую эльфийскую тележку.
Вот что значит выгнать в поле боевых магов! Да, все прекрасно знают, что масштабное и развернутое сканирование дело крайне утомительное. А за что вам, господа маги и чародеи, платят втрое больше, чем ап-Телемнару или Дзиру Ушшос-Наху? За умение красиво оформлять отчеты? Отнюдь. Выдохшихся чаровников отпаивала стимуляторами Готзилла Шахидовна и снова отправляла на передовую – искать либрусека. Любой ценой, ибо промедление грозит смертью для невинных сограждан, чьи жизни и благополучие призвана защищать НЧЧК. А приказ был прост и доступен для понимания: «Найти и обезвредить!» Родина приказала, едреные пассатижи!
В управление энчечекисты вернулись, несолоно хлебавши, злые, усталые и вымотанные безрезультатными поисками до предела. Операцию пришлось приостановить, ибо боевые маги выдохлись окончательно, а кое-кого из низкоранговых чародеев привезли в карете скорой помощи. И даже двужильные дроу тихо скрипели зубами от разочарования.
– Может, он уже смылся из Распадка? – предположил Диммидрол. – А мы тут бегаем кругами, точно крепко посоленные…
– Если труп кикиморы до сих пор не найден, стало быть, либрусек где-то прячется, – рассуждал вслух Эрин, памятуя о том, что вредная чиновница, трепавшая ему нервы в ГРИПе, бесследно исчезла в тот же день. Энчечекисты сошлись на мнении, что её похитил вампир, как нежеланного свидетеля.
– Нол, а ты что-нибудь чувствуешь? – полюбопытствовал хоббит Сталони.
Она пожала легкомысленно плечами и отвернулась.
«Я уже ничего не хочу чувствовать», – громко подумала Нолвэндэ. Мысль предназначалась эльфам – Темным и Светлым, потому что девушку буквально трясло от постоянного напряжения. Либрусек был где-то поблизости. Но коллег пугать лишний раз не хотелось. Они и так поглядывали на Эринрандира, как на ожившего мертвеца – с превеликим подозрением. Готзилла за двое суток успела в лицах и красках пересказать историю воскрешения капитана ап-Телемнара почти всему управлению. Причем в таких кровавых подробностях, что кое-кого из бухгалтерии пришлось откачивать после обморока и отливать холодной водой.
По очень знакомому неловкому повороту шеи и осторожным движениям бывший разведчик догадался, что Нол натерла плечо ремнем автомата. Ничего смертельного, но если сейчас не полечить, то завтра работать будет втрое тяжелее. Что-то в этом духе Эрин и выразил в очень осторожных мысленных фразах. Мыслечтица и так на адреналине, лучше её из себя не выводить.
«Я ничего такого не ощущаю» – отозвалась она.
«Вот снимешь бронежилет – сразу все поймешь, – предупредил энчечекист и добавил: – Хочешь, я тебя полечу?»
И улыбнулся весьма и весьма соблазнительно, обещая очень приятное обезболивание самым доступным и естественным способом.
Вечером в коридорах управления было непривычно тихо, обслуга разошлась по домам, и двери в подсобку к Желудьковской выглядели настолько заманчиво, что удержаться капитан не смог при всем желании соблюдать приличия…
– Что ты делаешь? – успела прошептать напарница, когда Эрин одним движением подхватил ее за талию и рывком затащил в темную кладовку.
– Лечить буду. Что ж еще? – Он начал расстегивать форменную рубашку девушки.
– А ты умеешь? – хихикнула сбитая с толку, но вовсе не рассерженная мыслечтица.
– Еще как.
И в доказательство своих слов энчечекист осторожно подобрался к до крови натертому участку кожи, почти невесомо коснулся его губами, согревая теплом дыхания…
Как настоящий многостаночник, Эрин одновременно и дверь подпирал шваброй (на всякий случай), и лифчик расстегивал (тоже ведь трет), и пытался найти поверхность, к которой было бы лучше всего прислонить возлюбленную, что в тесной кладовке весьма проблематично, и все это – не переставая целовать кожу вокруг ранки на плече.