Не ангел
Шрифт:
Позже он рассказал ей, что «почуял» ее еще до того, как увидел:
— Почуял тебя под кожей, изнутри.
Народу на собрании было мало; под конец Майкл Фосдайк, член местного отделения партии, пригласил всех к себе в дом на Хите выпить чаю с печеньем. «Или пива, если кто захочет. Или стаканчик вина». ММ торопливо пробиралась сквозь толпу в холле, не испытывая желания воспользоваться гостеприимством Майкла Фосдайка, поскольку его социальная сознательность, которую он явно выставлял напоказ, откровенно раздражала ее. И тут ММ остановил этот человек. Очень
— Не пойдете к Майклу? Чтобы за стаканчиком мадеры обсудить, как можно улучшить положение рабочих? Пренебрегаете?
— Не пойду, — смело взглянув в его удивленные темные глаза, ответила ММ. — Надеюсь, что смогу сделать нечто большее для рабочего движения, нежели наесться печенья, приготовленного кухаркой мистера Фосдайка, которой он регулярно недоплачивает.
— Вот это да! — Парень откинул голову и расхохотался. — Оригинальный взгляд на вещи! А как бы вы действовали? В смысле — улучшали наше положение?
— Полагаю, ваше в особом улучшении не нуждается, — отрезала она. — По-моему, вы в полном порядке. Но я занимаюсь издательским делом. И у меня есть друзья среди журналистов. В «Дейли миррор» и еще кое-где. Думаю, опубликовать несколько дельных статей намного полезнее, чем кормить баснями.
ММ сознавала, что слишком много говорит с ним — и этим поощряет его. Женщине опасно так разговаривать с молодым человеком. Каково бы ни было его социальное происхождение. Она и сама не очень-то понимала, почему так себя ведет. Он просто вынуждал ее поступать именно так.
— И… и вы совсем одна. Вы не боитесь, что к вам начнут приставать?
— Нет, не боюсь. Мне кажется, подобные страхи сильно преувеличены. Я хожу по всему Лондону. Очень люблю это занятие. И со мной пока ничего не случилось. И потом…
— Да?
— Я ведь… уже не юная девушка.
— Ну и что? Какая разница?
— Как какая?
— Я что-то не замечал, чтобы приставали только к юным девушкам. К тому же вы очень привлекательная женщина. Прошу прощения за дерзость.
— Спасибо. — ММ вновь взглянула на парня: он вовсе не дерзил и выражение его лица было умилительно серьезным.
— Тогда почему бы мне не проводить вас до дома?
— О нет. Вот этого делать не нужно.
— Почему?
— Я же сказала — не нужно.
А вдруг он начнет к ней приставать по пути? Или даже ограбит дом, когда-нибудь потом, если узнает, где она живет? Все может быть. Но верилось в это с трудом.
— Так почему не нужно? — вновь спросил парень.
— Вообще-то, причин нет, — ответила ММ и заметила, как он улыбается понимающей улыбкой.
— Тогда пойдем. Это же недалеко?
— Нет. Немного дальше… по улице.
— Вы лучше скажите точно где, — попросил парень. — Рано или поздно я же все равно узнаю. Коли уж иду с вами.
— Да. Конечно. Это в Китс-Гроув.
— Прекрасно!
— Да? Что прекрасно?
Возможно, она делает страшную ошибку — вот так все ему рассказывает. Но тут же ММ подумала, что, будь этот тип явным представителем среднего класса и жителем
— Послушайте, в этом правда нет необходимости, — едва слышно произнесла она.
— Знаю, — коротко ответил он, — но мне просто охота вас проводить. Ладно?
— Да, — сказала ММ, — ладно.
Несколько минут они шли по улице молча, потом ММ спросила:
— А вы где живете?
— Там, внизу. Возле Свисс-Коттеджа. У меня там маленький домик.
— Собственный? — спросила ММ и тут же возненавидела себя за удивление в голосе.
— Да. Принадлежал моей тетке. Она оставила его мне. Я был ее любимцем. Полдома я сдаю, чтобы хватало на расходы, налоги и все такое прочее.
— Ясно.
— А этот ваш печатный бизнес…
— Издательский.
— Какая разница?
— Издатели продают книги, — ММ тщательно подбирала слова, — а печатники… печатники их печатают.
— Вот как? А вы там чем занимаетесь? Небось секретарша?
— Нет, — ответила ММ, поскольку всегда считала, что честность — лучшее средство при любых обстоятельствах. — Я владелец издательства. Я и мой брат.
— Ничего себе! — присвистнул он.
— Да. Безусловно. Издательство основал наш отец.
Наступило молчание. Затем парень улыбнулся:
— Я знал, что с тобой будет здорово, как только тебя увидел!
— А еще я знал, что ты тоже запала, — сказал молодой человек несколькими часами позже. Они сидели на софе в гостиной ММ, и он целовал ее. ММ с чувством отвечала ему.
Она пригласила его зайти на чашечку чая. ММ уговаривала себя, что это всего лишь долг вежливости, ведь молодой человек проводил ее, а ему еще предстоит неблизкий путь домой. По дороге они увлеченно говорили о политике: сумеет ли до конца десятилетия либеральная партия добиться значительных социальных реформ, чтобы улучшить условия жизни рабочих. Это был нелегкий разговор. Молодой человек поразительно много знал. Экономка ММ, миссис Билл, была дома — вместе с хозяйкой она перебралась сюда из прежнего большого дома, будучи уверена в том, что сама ММ не способна о себе позаботиться. Миссис Билл занимала две уютные комнатки на верхнем этаже. На самом деле ее звали миссис Уильямс, но ММ окрестила ее миссис Билл, еще когда была маленькой.
ММ очень хотела поболтать с новым знакомым подольше: он ей понравился. Очень понравился. Звали его Джеймс Форд.
— Но друзья зовут меня просто Джаго, — объяснил он.
Джаго был из тех, кого Селия назвала бы обаятельным, а ММ — легким. Легким и умным, и с необычным чувством юмора. У него была хорошая речь, четкая логика и свое мнение, и, несмотря на типичный лондонский акцент, он на удивление гладко и убедительно строил фразы. Джаго выпил две чашки чая, поданных безропотной миссис Билл, которая привыкла к тому, что в доме постоянно бывали «забавные», как она говорила, люди. А затем — поскольку спор о либеральной партии все еще не закончился — ММ предложила Форду пива.