Не беси меня!
Шрифт:
Встала из-за стола, подошла к окну зачем-то. Не видела вообще ничего, происходящего за стеклом. Скорее, хотела спрятать лицо от собеседника. Чтобы не видел, как снова стало нехорошо и больно. Барабанила пальцами по подоконнику, надеясь, что четкий ритм сможет вернуть хоть какое-то подобие равновесия на душе.
Как пропустила приближение Хмеля - одному только Богу известно. Наверное, слишком ушла в свои мысли…
В этот раз он был предельно осторожен, видимо, понимал, что любое неправильное движение - и будет взрыв.
– Надь… - его руки аккуратно легли мне на плечи, спустились ниже, погладили нежную кожу, обвили запястья. Потом, все так же аккуратно, пристроил свой подбородок
– Прости меня. Я никогда не хотел сделать тебе больно или неприятно…
– Хм… Но у тебя это отлично получалось, между прочим.
– Не стала стряхивать его руки, даже не дернулась ни разу. Не было уже сил, чтобы сопротивляться.
– Я не умею ухаживать за девушками. Вообще никак не умею. А когда пытаюсь привлечь внимание, получается полная ерунда.
– И как же ты, бедный, жил все это время? Совсем без женского тепла и внимания?
– отчего-то, совсем не верилось в это его покаяние.
Тяжелый вздох ответом. Такой, что я спиной почувствовала, как поднялась и опустилась мужская грудь.
– Нормально. Внимания и тепла мне всегда хватало.
– Что-то кольнуло неприятное, когда услышала эту фразу.
– Но мне ухаживать и не приходилось никогда, особенно-то. Все как-то само собой получалось. Я и не парился нисколько о том, как с девчонками обходиться. Заинтересованных всегда было много поблизости…
– И что дальше?
– уточнила, когда пауза слишком затянулась.
– И то! С тобой непонятно, что делать нужно, и с какой стороны подступиться!
– Он, кажется, даже рассердился на то, что приходится объяснять такие элементарные вещи.
– Поэтому ты выбрал самый надежный способ: унижать и издеваться?
– Ни разу не планировал такого. Каждый раз рассчитывал, что теперь-то уж точно все сложится нормально.
– Хмм… Вот же не повезло тебе: такой умный, такой грамотный, и на такую дуру бестолковую напоролся?
– Надь, прекрати, пожалуйста! Я тебя дурой никогда не считал и не называл! А если и говорил гадости, то лишь от злости и бессилия!
Я не выдержала, повернулась к нему лицом.
– И считаешь, что это оправдывает все твои поступки?!
– Нет, конечно.
– Хмель говорил, но кажется, думал уже совсем о другом. Он пытливо всматривался в мое лицо, взгляд все чаще перемещался на губы.
– Я, когда тебя вижу, вообще плохо соображаю, если честно. Пока не вижу - вроде бы, все нормально, и планы такие строятся, человеческие, просто идеальные. А на глаза попадешься - одна хрень в голову лезет.
– Вот даже не начинай! Не хочу ничего слышать об этой хрени!
– Ну, давай тогда просто целоваться, а, Надь? Я уже столько раз обламывался, вечно мешало что-то… То обстоятельства, то ты сама… Может, хоть раз попробуем, без всяких обломов и потрясений? А если не получится - значит, не судьба…
Наверное, что-то неправильно на меня повлияло… То ли полная Луна в четвертом доме Меркурия, то ли вино, сдобренное мартини, то ли нелепое желание простого тепла для растревоженной воспоминаниями души… В общем, это было глупо и неправильно, да только я не возмутилась, не послала его к черту со всякими дурацкими предложениями, не оттолкнула. А может, этот взгляд просительный и проникновенный голос - таким я Хмеля еще ни разу не видела - не позволили мне быть грубой…
– Давай. Целуй.
– Отчего, шепотом получилось. Тихим и хриплым. Хотела прокашляться, прочистить горло, но уже было поздно.
В этот раз Хмелевский не спешил. Он осторожно прикоснулся пальцами к лицу, убирая непослушные прядки ото лба, погладил сначала брови, внимательно отслеживая взглядом каждое движение своих рук, потом прошелся по скулам, нежно, почти невесомо, и лишь потом потрогал мои губы. Так со мной еще никто делал. Влад словно готовился сам и меня подготавливал к тому, что должно случиться. Пришлось задержать дыхание, сглотнуть, облизнуться - все это, конечно же, происходило помимо моей воли. Сейчас бы в его взгляде должно было загореться удовлетворение, насмешка или что-то еще: ведь он прекрасно видел, насколько меня затронула его ласка, что даже мысль о сопротивлении в голову не приходила. Но, вместо этого, Хмелевский сам сглотнул, в глаза мне глянул, и лишь потом медленно, очень медленно накрыл мой рот губами… Я ожидала взрывной реакции, от которой сносило голову, как во все прошлые разы, но не тут-то было. Хмель будто задумал показать мне, что может быть по-другому, словно я для него особенная и самая желанная. Он слегка прикасался к губам, невесомо лаская их, потому прикусывал, трогал языком и отпускал, будто осторожно пробовал неведомое лакомство, предвкушая и готовя себя к долгому удовольствию. А я лишь тянулась в ответ за ним, желая, чтобы эта игра не прекращалась. А потом он сделал глубокий вдох, крепко обхватил меня за затылок… и я перестала соображать, что происходит. Только ощущала, как под руками заполошно стучит его сердце, как пальцы все крепче впиваются в мою кожу, как выгибается моя спина навстречу мужскому телу... Прижималась и терлась об него, будто кошка, требующая ласки, получающая эту ласку… А хотелось все больше и больше, сильнее, плотнее… Воздуха в груди не хватало, приходилось прерывать поцелуй для рваного короткого вдоха, а затем снова падать и падать, или взлетать - не знаю, границы мира терялись в этот момент.
Владу, наверное, тоже не хватало того, что происходит: его руки, давно уже не бережно, а горячо и жестко, оглаживали спину между лопаток, поясницу, бедра; он подхватил меня и усадил на подоконник, вклинившись между ног… А я и рада была: так намного удобнее и проще стало обнимать и гладить его в ответ… И рука, забравшаяся под футболку, сминающая грудь, не возмущала, а радовала. И эту несчастную футболку мы стягивали вместе…
Все прекратилось неожиданно. Будто по сигналу «стоп». Хмель оторвался от моих губ, руки поставил на подоконник, прижался лбом к моему. Я лишь глаза открыла в недоумении. Что-то сказать не хватало сил.
– Надь, нам пора остановиться, наверное…
– Ммм… - тело требовало продолжения и хотело, чтобы я возмущалась. Мозги, потихоньку возвращающиеся на место, намекали, что все правильно, вообще-то.
– У меня с собой нет презервативов.
– Ммм… - борьба между разумом и желаниями до сих пор не прекратилась. Я, если честно, об этом и не вспомнила бы, если бы не Хмель…
– У тебя ведь тоже нет, я думаю?
– Нет.
– Черт. Прости, Надь. Я не думал, что… - вот здесь мне стало любопытно, о чем же конкретно он не думал. И да, проснулась язвительность. А чему еще просыпаться, когда тебя только что жестоко обломали?
Но ничего резкого не сказала в ответ. На парня смотреть было жалко: его потряхивало не слабее моего. Грудь под расстегнутой рубашкой ходуном ходила. Смотреть на то, что ниже ремня расположено, вообще не стала: и так все чувствовалось.
– Спасибо, что вовремя остановился.
– Мой голос был хриплым, как у древнего алкоголика с похмелья.
– Достаточно, что об этом подумал.
Мы все так же обнимались: я - сидя на подоконнике, с задранным до самой шеи лифчиком, слава богу, что в штанах, Влад - зажатый между моими коленями, снова поглаживающий мою спину, и явно не желающий прерывать контакт, когда кожа к коже… Только теперь он лицо на моем плече спрятал, глубоко дыша.