Не беси меня!
Шрифт:
– Надь, давай, поспим еще чуток? Сегодня же воскресенье, не нужно никуда спешить…
Голос принадлежал, конечно же, Хмелю. И сидела я, а до этого лежала, в его постели. Слава Богу, что не в обнимку и не раздетая.
– А почему я… здесь?
– обвела руками пространство вокруг себя. Не факт, конечно, что Хмель разглядел этот жест.
– И ты здесь… тоже… почему?
Влад приподнялся на локте, зевнул, потер глаза рукой. Выражение лица было неразличимым.
– Надь, вот чего тебе не спится-то, а?
– Так ты сам разбудил меня… Зачем так пинаться-то?
– Да? Ну,
– Давай, забудем этот инцидент, и будем дальше дрыхнуть. Когда еще такая возможность выпадет? Неизвестно…
Он что-то еще бубнил под нос, на тему воскресенья, которое никак нельзя испортить ранним подъемом, а руками подгребал меня поближе к телу, обхватывал, опутывал…
– Ты мне не ответил, как я оказалась в одной постели с тобой. Мы же так не договаривались?
– в объятиях Влада было тепло и удобно, и пофигу, что халат задрался куда-то на пояс…
– Ты уснула в кресле, я тебя перенес. Ждал долго, не ел, думал, что ты проснешься, вместе поужинаем… Потом прилег рядом, ждать уже надоело, и тоже вырубился.
– Ммм… Понятно, нужно было разбудить и отправить домой…
– Вот еще… Когда еще ты окажешься у меня дома, почти без одежды и сонной?
– Надеюсь, что никогда…
– Вот и я так подумал, что сложно будет заставить. Поэтому решил воспользоваться ситуацией.
Это было даже забавно немного: выяснять отношения шепотом, словно кто-то посторонний мог услышать, лежа в обнимку в темной комнате. Я еще и спиной к Хмелю была повернута. Великолепная диспозиция для диалога…
– Ну, и ты доволен итогом? Нечаянно разбудил меня, я тебе спать помешала…
– Очень доволен.
– Он потерся носом о мою шею, шумно втянул воздух.
– Ты вкусно пахнешь, Надь.
– Хм… конечно. Твоим шампунем и гелем для душа. Странно было бы, если бы они тебе не нравились.
– Твой сарказм неуместен. Это был комплимент сейчас. Тебе, а не моим гелям. И мне реально нравится твой запах. До одури.
– Хмель, давай уже спать. Раз уж ты так настаивал…
– Давай. Спокойной ночи, Надя.
– И тебе хороших снов.
Некоторое время мы так лежали. Я даже глаза закрыла, надеясь, что придет спасительный сон. Судя по дыханию Хмеля, ничуть не изменившемуся, он тоже надеялся на что-то. Только вот, уснуть не получалось никак.
– К черту. Надь. Мы снова теряем время! На какую-то ерунду!
– он первым не выдержал. Развернул меня лицом к себе, приподнялся на локте.
– Мне уже надоело постоянно ждать, надеяться и обламываться!
Я не отвечала. Внимательно рассматривала черты лица Влада. Глаза немного привыкли к темноте, и уже спокойно различали подробности, не только силуэты. Хмель казался очень искренним в своем выступлении.
– Что ты молчишь? Если имеешь против что-то - говори сразу! Я не хочу снова оказаться уродом и подлецом в твоих глазах.
– А что я должна сказать? «Скорее возьми меня, о, мой долгожданный?!» - Подбавила в голос пафоса, чтобы звучало совсем уж противно.
– Ну, серьезно, Влад, какого ответа ты ожидаешь?
– Почему с тобой все так сложно получается?
– видимо, он принял мою фразу за согласие. А я сама до конца не понимала, как ее нужно воспринимать. «И хочется, и колется» - это сейчас точно было про меня.
– Наверное, потому, что не должно быть просто. Не с нашим прошлым…
– К черту прошлое. Пора уже настоящим заняться.
Говорил решительно, а сам, отчего-то, не спешил. Улегся набок, лицом к лицу, начал поглаживать волосы, так и не высохшие до конца, подергал за прядки… Протянул руку, чтобы распустить до конца и без того уже растрепанный узел. Обнял, притягивая на себя, обеими руками обхватил лицо, погладил брови, щеки, губы…
– Обожаю тебя целовать, Игнатьева!
– Глубокий вдох, а потом поцелуй - глубокий, жадный, долгий, исступленный - такой, после которого необходимо отдышаться. Выдохнул, позволил мне набрать воздуха побольше.
– И вообще, всю тебя обожаю.
– Не торопись, Хмелевский, чтобы не разочароваться после… - хриплым голосом, с трудом нашла силы, чтобы суметь ответить.
– Не разочаруюсь, Наденька…
Он словно не мог надышаться мною: каждый раз, отрываясь от губ, втягивал воздух то где-то в районе виска, то ниже - у шеи, в ямочке между ключицами, то зарывался лицом в моих волосах, вздыхал блаженно, и снова начинал целовать. Руки Хмеля проворно распахнули халат, задрали футболку, открыв почти стопроцентный доступ к телу. А я лежала, спутанная рукавами одежды, распластанная и практически лишенная возможности двигаться. Но и не спешила особенно: мне, пока что, и так все нравилось.
Одна горячая ладонь пробралась под спину, устроилась между лопаток, заставила выгнуться навстречу глазам и губам Хмеля - все более откровенным, все более жадным, другая пошла бродить ниже, дразня и возбуждая. То легкими, почти невесомыми прикосновениями костяшек, то игривой щекоткой, то жадным, на грани грубости, движением, сминающим ягодицы… Сладко, горячо, нежно, упоительно до одури…Очень быстро и почти незаметно стянул с меня трусики, лишив последнего барьера скромности… Замер. Снова жадно воздух втянул.
– Я не верю, что все это на самом деле происходит… - Жаль, нельзя было разобрать выражение лица в полутьме. Но голос был какой-то потерянный… На обычного Хмеля совсем не похожий.
– Я тоже не очень верю, Влад. Но если ты решил поговорить, то выбрал не самое лучшее время… И помоги уже мне стащить эти чертовы тряпки!
– что бы он там себе ни насочинял, а мне останавливаться точно не хотелось. Хватило и вчерашнего облома.
– Мне надоело просто так лежать и ждать!
Он лишь усмехнулся, но халат и футболку стянул с меня до конца. Позволив прижаться кожей к коже, обжечься, зашипеть от переизбытка ощущений, и снова обжечься. Упоительно сильные, гладкие мускулы на руках, плечах, спине - хотелось трогать их снова и снова, жесткие на вид, но такие мягкие волосы на затылке - безумно тянуло в них запутаться… Неожиданно поймала себя на том, что недостаточно просто принимать ласки, загораться от них и ждать продолжения. Еще немного - и начала бы выпрашивать, или хуже того - требовать. Из горла вырвался нетерпеливый то ли всхлип, то ли стон… Он стал спусковым крючком для Хмелевского.