Не-большая разница
Шрифт:
– Да! Обещаю!
Поднимаю ногу с педали, позволяю автомобилю терять скорость и чуть подтормаживаю педалью тормоза, что, конечно, не есть хорошо для движка, но нестись на скорости больше ста, ночью и по мокрой дороге – это ещё вреднее. До дома доезжаем тихо-мирно, молча и на предписанной правилами скорости, без лишних нервов – их на сегодня достаточно. У мамы трясутся руки – это я замечаю краем глаза, когда она тянется к козырьку, чтобы взглянуть на себя в зеркало. Мои пальцы добела сжимают руль, но с виду я абсолютно невозмутима.
– Ты такая же сумасшедшая, как твой отец, – тихо обронила мама, уже когда мы приехали к дому, и
– Главное, что не такая, как ты, – отрезала я. – Я лучше расшибусь, чем полезу в трусы к своей взрослой дочери.
– Я просто волнуюсь за тебя, – почти что прошептала она. – Понимаешь?
– Не понимаю, – я мотнула головой. – И не хочу понимать. Это не волнение, мам, это желание всё контролировать. Я взрослый человек, работаю сама на себя, абсолютно не завишу от тебя материально – ты не имеешь никакого права исполнять фокус с дверью.
– Если бы я знала, что я там найду, я бы влезла ещё раньше, – зло прищурилась мама.
– Да, мама, я курю, пью пиво и трахаюсь с мужчинами старше меня на десять лет, – я страдальчески закатила глаза. – А ещё не верю в бога и потеряла девственность в шестнадцать. И ты не поверишь, но в двадцать первом веке – это абсолютно нормально для взрослой девицы двадцати четырёх лет. Я хотя бы не родила в пятнадцать.
Это была пощёчина и я это прекрасно знала. Она очень рано родила меня, чего ужасно стеснялась – её осудили буквально всей деревней. Отец был и оставался женат на другой женщине, но всё же забрал маму в город и обеспечивал нас обеих до тех пор, пока меня не сдали в детский сад и мама не устроилась на работу, да и после ощутимо помогал. Квартира, в которой мы живём, принадлежит ему, даже коммуналка оплачивается без нашего участия, а до тех пор, пока я не закончила университет, раз в месяц приходил бандитского вида мужик и молча вручал конверт с хорошей суммой денег, типа алименты, даже университет и права мне оплатил. В общем, злиться на отца мне было не за что, впрочем, как и любить. А вот на матушку поводов хватало.
– Как ты можешь..? – её серые глаза наполнились слезами, но стыдно мне не становилось – слишком уж часто она мной таким образом манипулировала.
– Ну ты же можешь, – передразнила я. – Можешь выносить мне мозги, можешь приходить в мой универ и требовать отчёт в деканате, можешь решать за меня, с кем мне спать, можешь превращать мою жизнь в скрытный ад. Почему ты думаешь, что я в ответ не могу сплясать на твоих любимых мозолях?
Мама не отвечает – громко всхлипывает и выскакивает из машины, бодро семенит к подъезду и как будто даже не обращает внимания, иду я за ней или нет. А я не иду. Я развалилась на своём водительском и закурила, приоткрыв окно. Отец прав: что бы я ни сказала, что бы ни сделала – это всё будет только временной мерой. Даже сегодняшней встряски вряд ли хватит надолго. Надо переезжать. Срочно.
Выпустив дым в потолок, я наслаждалась тишиной и отчаянно сопротивлялась лезущим в голову мыслям. Думать не хотелось. Хотелось скурить одну за одной всю пачку и уснуть прямо в машине, чтобы ночью замёрзнуть к хренам собачьим, желательно, насмерть. Один день внезапно принёс столько проблем и новостей, что нервная система с ними просто не справлялась, а адреналиновый всплеск, который я обеспечила сама себе, вдруг начал выплёскиваться из меня слезами, которые я не довезла до Леськи, но эта ведьма всё равно что-то почувствовала – телефон разорвал тишину ремиксом на заставку Порнхаба,
– Ксюх, малыш.
Всё, пиздец. Если до этого слёзы по щекам катились тихо, и я даже слышала, как они разбиваются, когда попадают на экран смартфона, то теперь я зашлась в натуральных рыданиях, даже не пытаясь что-то говорить или объяснять, просто знала, что уж кому-кому, а Олесе точно не нужно ничего растолковывать. В трубке была слышна только какая-то возня, но я прекрасно знала, что она всё слышит и от моих слёз ей хреново точно также, как и мне от её.
– Это пиздец, Лесь, – прошептала я, когда основной порыв прошёл. – Я не вывезу.
– Раз не вывезешь ты, то мы вывезем тебя, – отозвалась Олеся в трубку, и я поняла, что возня в трубке – это ни что иное, как поставленный на громкую связь звонок и сборы. – Ты дома?
– На парковке около подъезда, в машине сижу, – шмыгнула я.
– Десять минут, котёнок, мы уже выезжаем, – отчиталась мне подруга.
Не проходит даже этого времени – я специально считала секунды, складывая их в минуты, чтобы успокоиться, как на парковке появляется Мазда Мишки. Ещё семнадцать секунд, и я уже стою, вцепившись пальцами в куртку самой лучшей женщины на этом свете, размазывая сопли и подводку по её плечу, не забывая громко жалобно сопеть, чтобы не задохнуться.
– Всю красоту размазала, зараза, – посетовала Леська, бумажным платком стирая чёрную влагу с моих щёк. Мне, как это часто бывает после слёз, стало внезапно очень смешно и я расхохоталась. – Чё ты гогочешь, падла, у меня чуть сердце не остановилось!
– Корвалолу похлебай, – сквозь смех посоветовала я и подруга заржала вместе со мной.
– Пиздить вас обеих некому, а мне некогда, – возвёл очи горе Миша и закурил. – Я думал, умер кто-то, раз одна соплями в трубку захлёбывается, а вторая отвлекает меня от игры с таким еблом, как-будто первая ртути наглоталась и умирает. Бабы, ну ёб вашу мать.
– А хочется? – расхохоталась я. – Тебе ключи от квартиры дать или ты как обычно дверь вынесешь?
– Да-да, шутки про ОМОН, очень смешно, – парень закатил глаза. – Значит так, вы своим баб-советом в нашу машину, я в твою. Поехали, не май месяц.
– Может, я лучше сама? – я вытерла сопли бумажным платком и высморкалась в него же.
– На лысой резине, в снегопад, на механике и будучи неадекватной? – скептически скривился Мишка. – Нет, спасибо, мне жена живой нужна, а ваш ебучий баб-совет сейчас только в дюпель бухими разлепить получится. Лесь, за руль нашей, я в Ксюхин "Мрак". Поехали.
– Он просто подштанники забыл надеть, бубенцы боится заморозить, – поделилась со мной Леся, когда муж отошёл на несколько шагов, и мы снова расхохотались.
Если в этой жизни я в чём-то и была уверена, так это в друзьях. Позвони мне в подобном состоянии подруга, и уже через полчаса я буду рядом с ней, даже если сама нахожусь где-нибудь в Молдавии. В этот конкретный момент не было ничего надёжнее и правильнее, чем Леська, ведущая машину одной рукой и второй сжимающая мою руку, будь у каждой из нас хоть по триста мужиков на нос. Вся Вселенная разом может идти нахрен, потому что две лучшие подруги с винищем и ведёрком мороженого – это непобедимая похуистичная система, которой ни почём хоть все четыре всадника Апокалипсиса разом.