Не бойся, ты со мной
Шрифт:
– Джорджия прелестный ребенок, – продолжила Лусия. – Она принесла радость в жизнь синьора Марселло.
Нина взяла ручку девочки и поцеловала каждый пальчик по очереди.
– Она моя жизнь, правда, Джорджия?
– Вы чудесная мать, – вдруг сказала Лусия. – Никто в этом не сомневается.
Нина обернулась. Удивительно, какая перемена! Взгляд Лусии был таким напряженным, что Нина почувствовала себя виноватой.
– Пока вы принимали душ, вам звонили.
– Да? – На спине у Нины выступил пот.
– Я боялась, что звонок разбудит Джорджию, и ответила.
– Нет, – Нина сглотнула. – Конечно, нет. Кто… это был?
– Она не представилась. Но сначала я думала, что это вы. Голоса очень похожи.
– Она оставила… сообщение?
– Сказала, что перезвонит.
– Спасибо.
В комнате повисло напряженное молчание.
– Синьор Марселло попросил меня помочь вам собрать вещи. Я с удовольствием это сделаю.
– Нет, Лусия, благодарю вас, я справлюсь. Нина подождала, пока за экономкой закроется дверь, и облегченно выдохнула, затем перевела взгляд на ребенка.
– Малышка, я стремительно иду ко дну. Девочка заулыбалась беззубым ртом и снова потянула кулачок в рот.
Марк чувствовал неловкость Нины. Она вежливо разговаривала с Лусией, нежно ворковала с ребенком, но каждый раз, когда она встречалась взглядом с Марком, ее щеки розовели.
Он хмурился, видя ее нервно сцепленные на коленях руки и закушенные губы.
Воспоминания о мягкости и податливости этих губ, о грудных стонах и громких криках не давали ему покоя. Теперь его мысли были только о ней. Многие годы он сознательно избегал влюбленности. Одиночество давало ему ощущение стабильности и контроля над собой и своими эмоциями. В одно мгновение его упорядоченная жизнь перевернулась. Эта женщина стала причиной его постоянных волнений и забот. Что-то не сходилось в словах Андре или она сильно изменилась с рождения ребенка. Нина Селборн, на которой он женился, не имела ничего общего с той вульгарной и назойливой особой из рассказов младшего брата.
– Расцениваю твое молчание как нежелание лететь в Италию, – заговорил Марк.
Нина расцепила руки, достала из сумки скомканный чек, оставленный им утром на кухонном столе, и протянула ему.
Что за трюк? Он заглянул ей в глаза.
– Я извинился за то, что произошло ночью. Поездка станет еще более неприятной, если ты не примешь мое раскаяние.
– Это не раскаяние, это деньги, – отрезала Нина.
– Мне жаль, что ты так рассердилась. Или, возможно… сумма мала? – Его губы слегка изогнулись в улыбке. – Ты бы растаяла, если бы я утроил сумму, чтобы умерить твой гнев?
Нина отвернулась, не желая слышать его циничные оскорбления и показывать ему свои слезы.
– Ладно, Нина, – мягко позвал Марк. – Тебе и раньше платили. Андре говорил мне, как сильно ты любишь украшения. В конце концов, все любовницы обожают подарки. Нечего разыгрывать девственность, это тебе не к лицу.
Нет, конечно, нет, с болью подумала Нина.
Она замерла рядом с Марком в нервном напряжении. Она «забыла» свидетельство о рождении Джорджии и не знала, что будет делать, если спросят документ. К счастью, никто не спросил.
Частный самолет Марка не имел ничего общего с теми огромными, неповоротливыми аппаратами, на которых она летала раньше, он был небольшим и легким. Ее усадили в удобное кресло рядом с Марком и Джорджией, экипаж вел себя вежливо и предупредительно. Но как только заработали двигатели, Нина впилась ногтями в ладони, ее желудок вращался вместе с лопастями винта. Она зажмурила глаза, на лбу выступили капельки пота. Неожиданно теплая ладонь накрыла ее кисть и сжала, на душе потеплело, и Нина осмелилась открыть глаза.
– Знаю, это глупо, но ничего не могу с собой поделать.
– Это не глупо, – он еще раз сжал ее руку. – Закрой глаза и попытайся уснуть. Не успеешь оглянуться, мы окажемся на месте.
Девушка закрыла глаза и приказала себе спать, но, несмотря на усталость, не смогла. Аромат лосьона для бритья смешивался с запахом крахмала от рубашки и приятно щекотал ей ноздри, а прикосновение сильной, мускулистой ноги к ее ноге возбуждало.
Раз или два она ловила на себе его тревожный взгляд. Заподозрил ли он ее в обмане? Ночное происшествие должно было зародить сомнения. Да и Лусия утром смотрела на нее так, словно видела впервые.
В аэропорту их ждала машина с водителем.
– Как мой отец, Гвидо?
– Угасает, синьор Марселло. Он живет только ожиданием встречи с ребенком Андре.
Вилла Марселло располагалась недалеко от Сорренто, на вершине утеса, смотрящего на красивейший залив, в окружении холмов, по склонам которых росли виноградники и оливковые деревья. Виллу построили недавно, архитектор выбрал классический стиль, прекрасно гармонирующий с террасными садами.
Нина с восхищением озиралась по сторонам. Вдали сквозь дымку виднелись неясные очертания острова Капри, теплый летний воздух был насыщен ароматом морской соли и лимонов.
Она крепко прижимала к себе Джорджию, когда они под руку с Марком шли к террасе. Повсюду царила суматоха, звучали дружелюбные приветствия слуг. Лусия прошла вовнутрь, а к ним направилась маленькая пожилая итальянка.
– Добрый день, синьор Марселло, – поздоровалась она по-итальянски. – Ваш отец ждет вас в гостиной.
– Спасибо, Палома.
Темные глаза Паломы обратились к Нине, вместо ожидаемого холодного приема, к которому девушка себя готовила, последовали улыбки и слова восхищения.
– Добро пожаловать, синьора Марселло. Мой английский недостаточно хорош, но я попытаюсь быть вам в помощь.
– Вы очень добры, – ответила Нина и добавила по-итальянски: – Grazie.
Марк провел девушку в холл, их шаги гулко зазвучали по мраморным плитам. Швейцар ждал их у двери в салон и, едва они появились, открыл дверь.
Нина остановилась в двух шагах позади Марка, ее глаза беспокойно следили за человеком в инвалидном кресле.
– Папа. – Марк наклонился и расцеловал отца в обе щеки. – Как приятно видеть тебя.