Не будем проклинать изгнанье (Пути и судьбы русской эмиграции)
Шрифт:
Столкновение с эмиграцией довольно быстро убедило русских философов, что правое крыло зарубежья не терпит свободы и если и ненавидит большевиков, то вовсе не за то, что те ограничили в России личные права.
Бердяева отталкивала и маниакальная склонность правой части эмиграции видеть в каждом, кто не согласен с их мнением, чуть ли не агента большевиков. Право-эмигрантские газеты, кстати, не постеснялись на своих страницах писать даже о том, что высланные ученые подосланы большевиками для разложения эмиграции. Вскоре после приезда в Берлин Н. А. Бердяев начал проповедовать мысль о том, что западным правительствам следует формально признать советскую власть, прекратить политический карантин России. Включение большевистской России
Таким образом, группа вновь прибывших в Германию оказалась в довольно изолированном положении. Они жили как бы в стороне от основной массы эмигрантов. С большим интересом и благожелательностью отнеслись к приехавшим германское правительство и немецкая общественность. Благожелательность властей помогла группе высланных профессоров основать в Берлине вначале Русский научный институт, где читались лекции по истории русской мысли, а затем и Русскую религиозно-философскую академию, которой суждено было сыграть заметную роль в интеллектуальной и нравственной жизни русской эмиграции. Позднее она была переведена в Париж.
Русская религиозно-философская академия, созданная по инициативе Н. А. Бердяева, стала как бы преемницей российской Вольной академии духовной культуры и религиозно-философских обществ, которые были весьма активны в Москве и Петрограде в 1921-1922 годах. Правда, вскоре после высылки русских философов они захирели и прекратили свое существование.
Разумеется, название "академия" для условий эмиграции было чересчур помпезным, но приехавшим из России профессорам хотелось этим именем обозначить преемственность своей духовной работы, и название в конце концов привилось. По сути дела, это были курсы лекций, без какой-либо жесткой организационной структуры и программ. Материальную помощь академии оказывал Христианский союз молодых людей (ИМКА).
Помимо лекций академия раз в месяц устраивала публичные доклады с прениями, которые сплошь и рядом заканчивались яростными спорами. Одним из мучительных наблюдений, вынесенных Н. Бердяевым из этих встреч и дискуссий, было "страшное понижение умственных интересов, уровня культуры, элементарность, отсутствие всякой проблематики у большей части молодежи" 15. Это наблюдение стало одним из стимулов в деятельности академии, ставившей перед собой - чем дальше, тем больше - просветительские цели.
Интерес представляет встреча в Берлине Н. А. Бердяева с О. Шпенглером, известным немецким философом, автором "Заката Европы" - книги, имевшей в России сенсационный успех и ставшей в известной мере философским водоразделом между большевиками и сторонниками других идеологий. В 1922 году в Москве в издательстве "Берег" вышел сборник статей "Оскар Шпенглер и закат Европы", в котором приняли участие Н. Бердяев, Я. Букшпан, Ф. Степун, С. Франк. Прочитав сборник, В. И. Ленин пишет: "О прилагаемой книге я хотел поговорить с Уншлихтом. По-моему, это похоже на "литературное прикрытие белогвардейской организации"" 16.
Интересно, что встреча в Берлине с философом, который в России казался чуть ли не пророком, совершенно не произвела впечатления на Бердяева. То, что в России казалось важным и глубоким, при ближайшем рассмотрении обернулось малозначимым. В последующие годы Бердяев больше не встречался со Шпенглером и не поддерживал с ним никаких отношений. Их философские пути полностью разошлись: Бердяев шел сложным путем - от полного отрицания коммунизма к пониманию его политических истоков, тогда как Шпенглер в 20-х годах начал широко выступать с консервативных и даже националистических позиций, близких к фашизму *.
* В 1933 году О. Шпенглер тем не
В Берлине, чередуя лекторскую и литературную работу, Н. А. Бердяев написал свою первую эмигрантскую книгу "Новое средневековье". Переведенная на 14 языков, она принесла ему широкую европейскую известность.
Столкнувшись с философской мыслью Западной Европы, Бердяев смог по-новому оценить и масштаб тех исторических процессов, которые проходили в России. Опыт двух русских революций помог ему яснее увидеть кризис европейского сознания и европейской морали. Отвечая на вопрос, с какими мыслями он приехал на Запад, Бердяев составил целый перечень исторических и философских концепций, которые, в сущности, и стали предметом его исследований в последующие годы.
"Я принес с собой мысли, рожденные в катастрофе русской революции, о конечности и запредельности русского коммунизма, поставившего проблему, не решенную христианством. Принес с собой сознание кризиса исторического христианства. Принес сознание конфликта личности и мировой гармонии, индивидуального и общего, неразрешимого в пределах истории. Принес также русскую критику рационализма, изначальную русскую экзистенциальность мышления. Наряду с горьким и довольно пессимистическим чувством истории во мне осталось упование на наступление новой творческой эпохи в христианстве... Я принес с собой также своеобразный русский анархизм на религиозной почве, отрицание религиозного смысла принципа власти и верховной ценности государства..." 17.
Приезд большой группы русских философов вначале в Берлин, а затем в Париж имел важное значение для духовной жизни русской эмиграции. Если старшее поколение в моральном отношении могло довольствоваться русской церковью, которая после первых лет смятения и неустройства начала постепенно организовывать духовную жизнь эмигрантской паствы, то наиболее активная и молодая часть эмиграции, разумеется, не хотела довольствоваться традиционной церковной службой. Между тем потребность отвлечься от мелкой, засасывающей в обывательскую трясину жизни, потребность в духовном и культурном общении была очень большой. Общение эмиграции с русскими философами, посещение их лекций, диспутов и бесед вскоре сделались составной частью общей культурной жизни. Эмигрантов притягивал особый мир русской философии, которая, в отличие от западной, стояла ближе к реальной жизни, была, если можно так сказать, более бытовой и, с другой стороны, более политизированной. Вспоминая о встречах с Бердяевым, эмигрантский писатель младшего поколения, сформировавшегося уже в эмиграции, Василий Семенович Яновский писал: "От Бердяева я унаследовал только одну ценную мысль социального порядка. От него я впервые услышал, что нельзя прийти к голодающему и рассказывать ему о Святом Духе: это было бы преступлением против Святого Духа. Такая простая истина указала мне путь к внутренней реформе. Я понял, что можно участвовать в литургии и тут же активно стремиться к улучшению всеобщего страхования от болезней... За это скромное наследство я прощаю Бердяеву его "новое средневековье", мессианизм, особенности "национальной души" и прочий опасный бред" 18.
Бердяев оказался одним из самых плодовитых писателей русской эмиграции. За годы изгнания он издал десятки книг и написал сотни полемических статей. Большинство его книг переведено на иностранные языки. Среди наиболее известных трудов - "Миросозерцание Достоевского", "Смысл истории", "Философия неравенства", "Новое средневековье", "Христианство и классовая борьба", "Философия свободного духа", "О назначении человека" "Судьба человека в современном мире", "Самопознание". "О рабстве и свободе", "Смысл творчества", "Типы религиозной мысли в России" и др.