Не буди Лешего
Шрифт:
– А ты чего здесь, Вук? Ты ж должен уж далёко быть отсюда.
“Привел тебе девицу, тебя искала” – ответил волк на своём языке мне.
– Какую ещё девицу? – не понял я.
“Да вон стоит, подходить боится” – волк мотнул мордою в сторону леска. Там девица, как есть, стояла.
– Ну выходи, коли пришла, – сказал я, поднимаясь. Как же это её волк привёл? Аль разумеет она язык лесного зверя?
Через мгновенье стало всё понятно.
– Гостята? А тебе чего? Вылечила мужа?
Она на месте замерла и сдвинуться
– А ты… откуда знаешь моё имя? – прошептала, и ближе не пошла.
– Да подойди, я не кусаюсь, – я её маню рукою, она ни с места.
– Так ты ж сама назвалась, – напомнил ей я.
– То батюшке Лесному, а тебе нет, – снова шепчет. Тут я понял, что Лешего во мне и не признали. Ведь морда человечья, а рога вот чего-то ни на что не намекают ей?
– Я тоже слышал, – ей пока ответил. Не пошутить ли шутку? Но не евши совсем с девицами шутить мне неохота.
– Меня зовут Алёшей, живу здесь же. А ты ж хорошая хозяйка! Подсобишь мне? – и ей показываю на свои хоромы.
Она кивает и подходит ближе.
– Мне к Лешему есть дело.
– Очень срочное?
– Нужна вода целебная…
– Так в прошлый раз же дали.
– Уж кончилась, – потупилась и смотрит в землю.
– Кто-то помирает? – я расстроился, совсем без уважения селяне. Как будто здесь намазано им медом.
– Ракита очень уж болеет после родов. Ей бы немножечко водицы для поправки…
Конечно, жаль её. А воды не жалко. Выдам. Только ж… Жили ж как-то раньше без водицы? Чего-то я с похмелья был сильно добрый. Не надо было мне уваживать Гостяту. Пусть был бы муж хромой. Мне что за дело?
– Как муж твой? Вылечила, начал бегать?
– Так бросил он меня. Едва поправился – сказал, теперь уж он, такой здоровый, найдет другую. Покрасивей и получше. А я жена плохая. Не имею деток, и с лица худая и худая телом.
Гостята как заплачет! Слёзы градом. Вот и капель тебе – омыла обе щеки.
– Да не худая ты… Нормальная девица.
Обычно я куда красноречивей, а тут что-то слова не шли.
Девичьи слёзы – нет страшней напасти. В лесу зверьё раздумает жениться. Даже лоси загрустили. А если лоси загрустили – это плохо. Рога кто будет им ломать? Сам я, что ли?
– Ну полно, не реви, был бы повод, – я подошёл. – Ведь обещалась подсобить мне. По хозяйству… А сама в слёзы?
– Вот только от меня и нужно… что по хозяйству, – слёзы вытирает, а они всё льются. Будут здесь озёра…
– Вот это сильно вряд ли, – тут не верю. Девица-то вполне себе.
– Ты девица красивая, а муж дурак твой, – слёзы её вытер. А дальше… я не то чтоб знаю много способов, как утешают девиц.
Глава 13. В доме женщина
Не знаю, как Гостята умудрилась, но она превратила в еду всё, что нашла на леднике и в погребе. Я даже не подозревал, что из этого можно что-то приготовить. Происходило какое-то колдовство. Меня
Она готовила и убиралась в доме. Всё перемыла. Рассказывала про своих соседей. Теперь я знал вообще всё обо всех в её селении. Потом пошло и обсуждение отваров, каких-то снадобий. Сказал ей, что я не болею. Хоть вроде знаю каждую травку, мне ни к чему её предназначение. Ну разве только пахнет если вкусно, тогда другое дело.
Мы спали вместе, просыпались вместе, вместе ели. Оказывается, у Гостяты от холодной воды мёрзнут руки. В моём доме появилась горячая. У меня мало посуды – я ей сделал новую. Баньки у меня нет. Так зачем она Лешему? Даже мысли ни разу не было, что нужна. Твёрдо решил, что как подсохнет немного, буду рубить и ставить баньку. Гостяте негде мыться. Предлагать ей подо льдом в студёной речке купаться я не стал. Гостья моя проверила весь мой нехитрый быт и всё поставила с ног на голову.
– Чудно у тебя, – говорила она, рассматривая, как я живу и обо всём расспрашивая. – Очень уж необычный дом. Таких домов и у самых зажиточных селян нету. Хитро так всё выдумано и чудно… А откуда такие запасы богатые?
Это она про соль спросила, про заморские пряности, да и про разные овощи. Огородничать я не огородничаю. Кто-то же моё хозяйство ведёт?
– Мокошь заходит, приглядывает, – признался я. – А откуда у неё всё это добро, мне неведомо. Я ей из дерева что-нибудь делаю, а она снабжает меня провизией.
– Сама Мокошь? – Гостята удивляется. Качает головой. – Так ты знаешься с Богинею? Или Леший знается? – вдруг спрашивает.
А я всё так и не признался, что я Леший и есть. Боюсь спугнуть её мордой страшною. Так то видела она уже меня, в первый раз ещё, как пришла мужа спасать. Ну пару раз в обморок падала, так это почти все так… И всё же что-то тянул я. Как-то не было обернуться повода.
– Ну и где мне мыться, Лёшенька? – такая она улыбчивая. Когда слёзы в три ручья не льёт.
Кадка показалась Гостяте недостаточно прочной, и я посадил девицу в ступу, почти как когда-то Кикиморе обещал. В ступу набрали горячей воды и сидела теперь в этой ступе Гостята, голову из воды высунувши.
– Ну ты вынырни получше, мне же тебя мыть несподручно, – я водил ей по рукам и шее мочалкой, которую Гостята сама же и сплела из сухой травы. Травинки царапали гостье распаренную кожу, но девица только довольно ластилась.
– Забирайся ко мне, будет сподручней, – предложила она, протягивая руки.
– Места вдвоём не хватит, – я стоял рядом. Тогда она высунулась из бочки, обвивая меня руками.
Целовалась Гостята, крепко зажмурившись, прижимаясь ко мне грудью. Её спину и плечи облепили её мокрые длинные волосы. Я перебирал их пальцами. Понюхал. Они ничем не пахли. Как и сама Гостята. Немного той травой, которой мылась. Немного деревом, но больше ничем.