Не будите Гаурдака
Шрифт:
— И вы уверены, что в этом году?..
Если бы старик был не так утомлен, он бы вскочил и начал сыпать проклятиями как грозовая туча — градом.
Сейчас же дерзновенный отрок отделался вялым пинком под косточку и оплеухой.
— Простите, мастер Адалет, простите… Я не хотел… я не имел в виду… то есть, я не это имел в виду…
— А что? — сухо, как кнутом щелкнул, оборвал его маг.
— Я… после того, как ушел от вас…
— Убежал. Называй явления и вещи своими именами… еще один не усвоенный тобой урок, мальчик.
Губы
— После того, как я убежал от вас… я много думал над делом всей вашей жизни, как вы его именуете… а однажды в самом центре какого-то жаркого и зловонного города Бхайпура наткнулся на человека…
— Всего одного? — язвительно уточнил старик. — В городе свирепствовала чума, или все они разбежались при одной вести о твоем приближении?
Молодой волшебник напрягся, закусил губу, проглатывая еще одну незаслуженную колкость со стороны бывшего учителя, долго выдохнул, собирая душевное равновесие в кулак, и ровным голосом продолжил.
— Этот человек умирал от голода и болезней в долговой яме на площади. Но, как будто этого было мало, его забрасывали гнилью и нечистотами прохожие. Они издевались над ним, называли безумцем и проклятым… Я выкупил его. Отнес на свой постоялый двор. Отмыл. Поделился последней лепешкой. Но… всё оказалось напрасным. Он умер у меня на руках.
— Печальная история, — посерьезнел и нахмурился Адалет. — Но при чем тут я? Надеюсь, ты не принял его за меня?
— Нет, что вы, учитель… Но дело в том… что этот человек… он был не сумасшедшим. Он был пророком.
— Не вижу разницы, — криво усмехнулся старик.
— Может, ее и нет, — сдался без спора гость. — Но в голове моей засело, как зазубренный наконечник копья, его прорицание, сделанное на последнем дыхании. Он сказал, что это — его подарок. И берег он его специально для меня.
— Да? — заинтересовано принял вертикальное положение маг-хранитель. — Точные слова вспомнить сможешь?
— Я не забывал их ни на миг, — тяжело, с расстановкой, настоянной на сдерживаемых годами чувствах, проговорил визитер.
— И чего же касался твой презент? — любознательно прищурился Адалет.
— Возвращения Гаурдака.
— Что?!..
Будто не слыша потрясенного восклицания учителя, Огмет продолжал:
— Нищий пророк, как это ни странно, говорил стихами… и, конечно, на своем языке… но я перевел их. Если хотите — я их прочту вам.
— Нет!!! — как ужаленный подскочил волшебник. — Нет!!! Ни за что!!!
— Но?!.. — изумление и шок гостя были почти материальными.
— Нет, милый мой мальчик, нет… — Адалет умоляюще заглянул в расширившиеся от удивления глаза ученика. — Что угодно… только не это… Я помню твои юношеские вирши… даже мой прогрессирующий склероз в этом мне не спасение… поэтому ради всего святого прошу тебя… Читай подстрочник.
Пылая щеками от стыда и обиды, Огмет втянул
— Восстанет Гаурдак, пожиратель душ, в том году, когда волк взлетит, чтобы лягушка смогла взять меч, когда молния поразит змею, и морской орел станет клевать пшено, когда…
— А дальше? — старик нетерпеливо поторопил драматично умолкшего на половине предложения посетителя.
— Дальше он умер, — ссутулился и бесцветным голосом проговорил Огмет. — И не успел закончить. Не то, чтобы я понимал хоть слово, хоть полслова из того, что он сказать успел…
— Ну, это-то как раз элементарно, — Адалет встал и, торжествующе потирая руки, пружинистой походкой, словно не было позади суматошного дня и бессонной, выматывающей ночи, триумфатором прошелся по комнате.
— Элементарно? — недоверчиво взглянул на него ученик.
— Конечно! Зная некоторые подробности родословной своих подопечных, и принимая участие в определенных событиях, расшифровать абракадабру твоего покойного бхайпурца даже не просто, а очень просто!
— Вы это серьезно?.. — как завороженный, как кролик за взглядом удава, как нитка за иголкой Огмет поднялся с измятой кровати и потянулся глазами к Адлету. — Вы это… вправду серьезно?!
— Ну, естественно, о мой скептичный, недоверчивый студент, — снисходительно усмехнулся старик. — Слушай и запоминай, если негде записывать. Свой блокнот я тебе не дам. Тем более что, кажется, опять его где-то посеял. Ну, ничего. Осенью взойдет!
— Да?.. — затаив дыхание, прошептал Огмет.
— Волк — это родовое имя супруги Ивана Лукоморского, — величественно принялся загибать пальцы чародей. — Когда я превратил его в лягушку чтобы украсть из дворца, она на ковре-самолете догнала нас и помогла снять все недоразумения. Это про летающего волка и лягушку с мечом. Теперь змея и молния. Змея — это отряжский бог Падрэг, хитростью узурпировавший власть среди богов. Молния — символ наследника их старого верховного бога Мьёлнира. Который, естественно, подлеца победил. Морской орел с пшеном — это еще проще. После восхождения Мьёлнира на престол в Хеймдалле — стране богов — воинственные прежде отряги — их герб — морской орел — перешли на торговлю, рыболовство и исследования дальних земель. Вот и всё!
— Всё?.. — недоверчиво проговорил Огмет и распрямился, улыбаясь и как будто начиная наполняться ликующим внутренним светом. — И его предсказание значит, что этот год… в этом году… и вправду…
— А я что говорил!!! — с предельно самодовольным видом, хоть и не без труда, Адалет заложил коротенькие ручки за спину и, пританцовывая, продефилировал от окна к двери и обратно. — А вы не верили!!!
Ученик опустился перед магом-хранителем на одно колено.
— Я всегда вам верил, учитель.